Железные земли - [6]

Смутившись, Кайя села и вытерла губы тыльной стороной ладони. Спала она беспокойно: покрывало наполовину сползло на пол, запачкавшись вином и воском. Она даже не помнила, как закрыла глаза.

В центре комнаты стоял слуга в алом и держал длинную накидку с застежками из черных опалов, а у двери замер Руддлз, камергер Ройбена. Рот его был полон острых клыков, отчего казалось, что он постоянно зловеще скалится.

– Мне не доложили, что ты здесь, – нахмурился Ройбен.

Она не была уверена, значит ли это, что Ройбен хотел, чтобы слуги доложили ему о ее приходе, или он предпочел бы вообще ее сегодня не видеть. Кайя вскочила, натягивая пальто, ее щеки горели от смущения.

– Мне пора.

Он так и остался сидеть на развалинах своей постели. Ножны у бедра касались пола.

– Нет, – он махнул слугам и Руддлзу: – Оставьте нас.

Сухо поклонившись, они вышли из покоев.

– Уже поздно, – она так и осталась стоять. – Церемония скоро начнется.

– Кайя, ты понятия не имеешь, который сейчас час, – он поднялся, протянув к ней руку. – Ты же спала.

Кайя отступила, сжала кулаки и вонзила ногти в ладони, стараясь сохранять спокойствие. Ройбен вздохнул.

– Останься. Позволь вымолить у тебя прощение за ошибки, которые я сделал, что бы это ни было.

– Перестань, – качала головой Кайя, говоря не задумываясь: – Они ведь не желают, чтобы ты был со мной?

Губы Ройбена скривились в горькой усмешке:

– Нет ничего, что бы они могли запретить мне.

– Мне здесь не рады. Твои подданные не хотят, чтобы мы были вместе. Почему?

Он замешкался, провел рукой по волосам.

– Потому что я джентри, а ты… нет, – неловко закончил он.

– Я принадлежу к низшему классу, – сказала Кайя устало, поворачиваясь к нему спиной. – Ничего нового.

Звук шагов Ройбена нарушил тишину. Он обнял ее, притянув к груди. Его лицо прижалось к изгибу ее шеи, и она ощутила его дыхание и прикосновение губ к коже, когда он сказал:

– У меня есть собственное мнение на этот счет. И меня не волнует, что думают другие.

На мгновение Кайя расслабилась в его объятиях. Он был теплым, его голос звучал так мягко. Она с легкостью могла вновь забраться под покрывало и остаться. Просто остаться.

Но вместо этого Кайя повернулась к нему.

– Так что же ужасного в общении с обитателями трущоб?

Ройбен фыркнул, его рука зависла у ее бедра. Он больше не смотрел на нее, опустив взгляд на холодный каменный пол, такой же серый, как его глаза.

– Чувства к тебе… Это моя слабость.

Кайя открыла рот, собираясь задать еще вопрос, но остановилась, внезапно осознав, что Ройбен сказал больше, чем она спрашивала. Возможно, в этом была причина нелюбви слуг; возможно, именно поэтому придворные относились к ней с презрением. Но главное – сам Ройбен верил, что так и есть. Она могла видеть это по выражению его лица.

– Мне правда пора, – сказала Кайя, отстраняясь. Ей удалось, к счастью, заставить свой голос не дрогнуть. – Увидимся. Ни пуха ни пера.

Ройбен выпустил ее из объятий.

– Во время церемонии ты не можешь ни подняться на помост, ни присоединиться к шествию. Я не хочу, чтобы тебя считали членом моего двора. Но самое главное – ни за что не приноси клятву верности. Обещай мне, Кайя.

– Значит, я должна делать вид, словно не знаю тебя? – до двери было всего несколько шагов, но они показались ей бесконечными. – Словно у тебя нет ни единой слабости?

– Нет, конечно, нет, – выпалил он. – Ты – то единственно настоящее, что у меня есть. Не долг, не обязанность – я выбрал тебя сам. – Он замолчал на мгновение. – Единственная, кто мне действительно нужен.

– Неужели? – не удержавшись, Кайя лукаво улыбнулась.

Ройбен рассмеялся, качая головой:

– По-твоему, я сейчас говорю какие-то глупости, да?

– Нет, по-моему, ты пытаешься быть милым, – сказала Кайя. – И это само по себе глупо.

Ройбен, шагнув ближе, поцеловал ее улыбающиеся губы. И Кайя тут же забыла и о недовольных слугах, и о коронации, и даже о браслете, который хотела подарить. Забыла обо всем, остался только вкус его губ.

Глава 2

Еда будет всех вкусней,

А в чашах полно вина,

Чтобы согреть людей,

Пришедших на склон холма.

Эдна Сент-Винсент Миллей. «Таверна»

С самого Самайна до дня зимнего солнцестояния, два долгих месяца, Силариэль не пыталась открыто выступить против Ройбена. Он подозревал, что она что-то замышляет. Темные холодные месяцы считались в Благом дворе неудачным временем для войн, так что, возможно, королева просто выжидала до весны, когда лед начнет таять и все преимущества окажутся на ее стороне.

И все же иногда Ройбену хотелось верить, что она тоже обдумывает продление мирного договора между их дворами. Даже с ее значительным численным превосходством война означала потери.

– Прибыл посланник Благого двора, господин, – повторила Дулкамара, серебряные подошвы ее сапог звенели при каждом шаге. Ройбен слушал, как конец фразы отражается от стен снова и снова, как насмешка: господин, господин…

– Впусти его, – приказал Ройбен, задумчиво прикладывая палец к губам. Он бы хотел знать, была ли Кайя уже в зале, одна ли.

– Возьму на себя смелость сообщить, что посланник – она.

Ройбен поднял на нее взгляд, в котором светилась неожиданная надежда.

– Пусть войдет.