Железные ворота - [8]

— Ну-ка, помоги тащить, — крикнул он Вангелии.

Вангелия испугалась. Она осторожно положила руку на живот и спросила:

— Ты что это, ко мне обращаешься?

— Да, к тебе. Тащи-ка.

Тетушка Стаматина бросила на Вангелию сердитый взгляд.

— Ну, давай! — не унимался Евтихис.

Вангелия не пошевельнулась.

— Что стоишь? Тащи!

— Не могу, говорят тебе. Я нездорова.

Вангелия посмотрела на окно кухни, где только что умывался Андонис. Его там уже не было.

— Ну, тяни же! — кричал разъяренный Евтихис.

— Я сказала тебе, не могу.

— А деньги брать в долг можете? Тащи, говорят. Ты обязана мне помочь…

Вангелия оцепенела. Она с недоумением смотрела в вытаращенные глаза Евтихиса. А тот, сжав зубы, изо всех сил рванул кровать, старуха отпустила дверь, и он поволок ее вместе с кроватью. Тетушка Стаматина до крови ободрала руки о дверной косяк. Очутившись во дворе, Евтихис презрительно бросил Вангелии:

— Проваливай, ты мне больше не нужна. И скажи своему муженьку, что я не позволю надо мной измываться. Когда люди берут в долг, они хотя бы помогают, если им нечем расплатиться.

Войдя в комнату, Вангелия увидела, что Андонис сидит за столом и озабоченно ищет что-то в портфеле; перед ним разложены листы бумаги с какими-то расчетами. Он притворился, что не заметил ее, и продолжал поиски. Не найдя, как видно, того, что искал, он поставил портфель на пол и углубился в вычисления.

— Андонис, ты слышал, что мне сказал Евтихис?

— Погоди, погоди, у меня масса дел, — ответил он, отмахиваясь от жены.

— Значит, ты не слышал?

— Мне не до Евтихиса, я задыхаюсь от работы…

Он сделал вид, что поглощен вычислениями. На скуле у него заходил желвак, глубокая вертикальная складка залегла между бровями и на висках вздулись жилы.

— Ну, что случилось? Чего там разошелся Евтихис?

— Ничего. Он опять поссорился с матерью, — сказала сдержанно Вангелия.

— А я-то думал… Проходимец, чего от него ждать…

Андонис резко отодвинулся назад вместе со стулом, встал, избегая смотреть на жену, и бесшумно прикрыл входную дверь. Потом подошел к зеркалу и стал причесываться. Так он мог видеть отражение Вангелии, не встречаясь с ней взглядом. Никогда с такой тщательностью не приглаживал он волосы. Он долго стоял, уставившись в зеркало.

Почему так упорно молчит Вангелия? Куда она вдруг исчезла? Значит, теперь ей все известно? Который может быть час? Ось земли должна быть перпендикулярна плоскости ее орбиты, чтобы люди могли определять время без часов. Эта забавная мысль рассмешила его.

— Я не гожусь для таких дел, — пробормотал он себе под нос.

— Что это за дела? — прозвучал, как стрела, разрезающая воздух, голос Вангелии.

— Ты слышала? Значит, я думал вслух? Сейчас же скажи, что ты поняла? Сейчас же!

— Я поняла, что у тебя неприятности и ты от них устал. Ведь правда? Ты хочешь получить пусть даже трудную, но надежную работу…

— Да, ты поняла. И я делаю все, что могу. Я буквально разрываюсь на части. Мне хотелось бы…

— И мне хотелось бы… не сидеть вечно одной…

— Потерпи немного. Ты должна знать, Вангелия, когда занимаешься коммерцией, не выбираешь людей. Сталкиваешься и со всяким сбродом. Один прикарманивает твои деньги, другой осыпает тебя бранью… Необходимо мужество, пока… Ты поняла?

— Да, — сказала Вангелия.

— Когда-нибудь я объясню тебе, Вангелия, что такое категория времени в экономике. Это, возможно, самый важный вопрос. Ты сваришь кофе? Раньше я думал, что времени достаточно. В общем, элемент времени имеет огромное значение, как-нибудь я расскажу тебе…

— Я тоже хочу рассказать тебе…

— Только не сейчас. Прошу тебя. Когда у нас будет время.

Андонис машинально оделся и опять сел за стол, где были разложены прейскуранты, квитанции, счета. Его старый знакомый, Тодорос, тертый калач, предложил ему пристроить партию контрабанды. Только при помощи этой сделки Андонис смог бы заплатить проценты по векселю и получить отсрочку. Конечно, он никогда не хотел быть всего лишь торговым агентом и тем более связываться с контрабандой. Но моральную сторону этой сделки он мог обдумать и позже, в автобусе.

Он опять почувствовал, что Вангелия стоит перед ним, и нить его мыслей оборвалась. Если она еще раз заведет разговор о Евтихисе, ему будет трудно увильнуть от ответа. Принявшись снова искать какую-то бумагу, он спросил:

— Не приключилось ли чего с Ангелосом? Измини всю ночь ходила вниз-вверх по лестнице. Словно он… Ведь он был моим другом. Да, очень близким другом. Измини говорила тебе что-нибудь о нем?

— Нет. Я только спросила ее, который час.

Вангелия ушла на кухню. Евтихис продолжал бушевать во дворе, и Андонис весь сжался, чувствуя себя в своих комнатушках, как в тюрьме. Он должен выскользнуть из дому так, чтобы его не заметил этот проходимец, бандит. Иначе он не удержится и выругает его. А этот подонок, в свою очередь, наговорит ему бог знает что; ведь он же способен на такую подлость, как унизить женщину только из-за того, что ее муж задолжал ему деньги; какая разница, сколько — пять драхм или целый миллиард. Впрочем, несколько дней назад Андонис отдал ему приемник, чтобы покрыть часть долга, но Евтихис остался явно недоволен. «Это же старье», — сказал он. Андонис солгал Вангелии, что отнес приемник чинить. Теперь она будет подозревать, что он что-то скрывает от нее. Слова Евтихиса распалят ее воображение, она разволнуется, а он не сможет спокойно обдумать свои дела, чтобы правильно действовать. Почему он прирос тогда к стулу и не вышел во двор, чтобы отпустить пару увесистых оплеух этой шкуре?