Железные ворота - [79]

— Поверни налево, к железным воротам за углом…

Андонис ловко соскочил на землю и побежал во двор. Там, как всегда, стояла тишина. Вангелия вязала что-то, сидя у окна, лицо ее было спокойно, лучезарно.

— Вот и я! — торжествующе крикнул он ей с порога.

Он кинул портфель на кровать и крепко обнял ее. Вангелия тоже раскрыла объятия.

— Я снова с тобой! — взволнованно сказал Андонис.

— Тебя так долго не было. Как съездил?

— Хорошо, к счастью… очень хорошо, — ответил он. — Брось все, Вангелия, и пойдем. Я привез кое-что!

— Что ты привез?

— Товар! — воскликнул он, упиваясь звучанием этого волшебного слова.

Вангелия ничего не поняла и, оставив на столе вязанье, последовала за ним. У ворот он с гордостью указал ей на грузовик.

— Консервы! Надежнейший товар.

И сразу принялся перетаскивать картонные коробки во двор. Потный, чуть живой от усталости, он трудился неутомимо, с ненасытностью изголодавшегося человека, который жадно хватает хоть кроху удачи. А коробки были такие тяжелые!..

— Давай я тебе помогу, — предложила Вангелия.

— Ты надорвешься. Стой и смотри.

Конечно, она должна только смотреть. Такая работа не для Вангелии. Проходя мимо нее, Андонис готов был все бросить, сесть рядом с ней, обнять ее, чтобы забыться и лишь слушать ее ласковый голос; это так нужно ему сейчас, когда кожа у него на руках ободрана, а кровь кипит. Вангелия должна только смотреть и верить, что он, Андонис, в случае необходимости может стать даже грузчиком.

Он тяжело дышит, но трудно понять отчего: от усталости или от радости. Каждая коробка схвачена металлической лентой, острой, как бритва, ну и что ж? Ведь у него всего лишь ободраны руки, пусть они даже превратятся в сплошную рану.

— Передохни, — посоветовал ему шофер. — А то выбьешься из сил.

— Ничего, выдержу.

И он навьючил на себя еще больше коробок — пусть все видят, что он не щадит сил, когда берется за дело. Груда коробок во дворе быстро росла. Андонис вытер пот пораненными руками и перепачкал лицо кровью. Эти консервы, возможно, первое в его жизни стоящее дело, и недаром он проливает пот.

— Что ты будешь с ними делать? — спросила Вангелия.

— Продам их! — воскликнул Андонис, пораженный ее наивностью.

Он поспешно пожал ей руку и пошел опять к машине. Он сам не понимал, как удалось ему приобрести столько товара. Это был ловкий ход, доказывающий, что все в жизни — вопрос удачи. Когда уехали провинциальные торговцы, Андонис с деньгами в кармане зашел в магазин Григориса за своим чемоданом. Григорис пытался сбыть какому-то клиенту большую партию консервов: ему срочно нужны были деньги, и Андонис знал об этом. Он зажал в кулак ассигнации и засунул руку в карман, а когда клиент ушел, показал их Григорису. «Даю за консервы полцены», — предложил он. — «Ты?!» — «Да, я. И не сходя с места». Не теряя времени Андонис отобрал для себя товар получше, рассчитался с Григорисом и вызвал грузовое такси. Так делаются дела!

— Ты весь взмок, — сказала ему Вангелия. — К чему такая спешка?

— Я ничего не привез тебе из поездки… Но мне думается, Вангелия, эти коробки — самый лучший для тебя подарок.

— Раз так… и у меня есть для тебя подарок, — тихо проговорила она.

После того как Андонис сложил все консервы во дворе, он отнес в дом свой чемодан и отпустил машину. Потом он прислонился к штабелю драгоценного товара. Откинув голову назад, Андонис касался затылком твердого угла коробки. Подошла Вангелия и положила руки ему на плечи. Нежно погладив его по влажному лбу, она прошептала, что пора спать.

— Ты сегодня доволен?

— Да, очень… Поездка была нелегкой.

Время от времени в мастерской автогенной сварки вспыхивало пламя, и Андонису казалось, что все его тело стянуто железными лентами. По небу, с трудом пробираясь среди густых туч, плыла полная луна.

— Я рада, что ты доволен. Уже давно…

Андонис сказал, что консервы нужно внести в квартиру, иначе они могут пострадать от дождя. Он потрудится еще немного, но, чтобы спать спокойно, необходимо убрать их.

— А где мы их сложим?

— В комнате. Они поместятся… Всего на несколько дней. Скоро я их продам…

— Выпей хотя бы воды…

Она потянула Андониса домой, и он, разбитый, поплелся за ней. В дверях он остановился как вкопанный, глаза у него расширились, губы беззвучно зашевелились. Кофточка для новорожденного, лежавшая на столе, поразила его.

— Для кого это, Вангелия?

Вангелия с улыбкой заглянула ему в глаза и проговорила тихо:

— Для нашего ребенка! Я хотела тебе сказать сегодня…

Андонис бросился к столу, схватил окровавленными руками вязаную кофточку и поднес ее ближе к свету, словно хотел рассмотреть получше… Вангелия — само ожидание — следила за малейшей переменой в его лице. Жилы у него на лбу вздулись, глаза стали мутными, а пальцы точно одеревенели.

— Нет… — процедил он сквозь зубы. — Мы не можем себе этого позволить.

— Я выращу ребенка.

— Нет, Вангелия, я сказал тебе нет. Ты должна с этим примириться.

— Я хочу иметь ребенка, — не отступала она.

Кровь бросилась Андонису в голову. Как безумный, он стал рвать кофточку, раздирать ее зубами. Оставшиеся от нее лохмотья он швырнул на пол.

— О ребенке больше не смей заикаться.