Железные ворота - [45]

Измини сжала его пальцы, а потом, расправив их на холодном мраморе, спрятала в его ладонь лицо. Рука его стала влажной. Измини рыдала.

— Измини, не надо… Я рассказал тебе это шутки ради… чтобы ты посмеялась…

Она не переставала плакать. Кто-то, проходя мимо, с любопытством взглянул на них. Официант улыбнулся, вытирая соседний столик. Рыдания Измини сломили Ангелоса, ведь сегодня он пришел попросить ее о помощи, сегодня он так нуждался в ее поддержке.

— Измини, Измини, — уговаривал он ее. — Не огорчайся, все образуется.

— Я плачу не из-за этого.

— Тогда из-за чего? Скажи мне, почему ты плачешь? Не отчаивайся, придут лучшие дни…

— Я уже устала слышать это…

За окнами улицы, весь город, который ты любил. Сейчас ты случайно оказался в кондитерской, ты беззащитен и с ужасом смотришь, как рыдает девушка, прождавшая тебя столько лет. Словно смерч, на тебя надвигается страх, и ты чувствуешь себя безвозвратно погибшим. Как убедить ее, что ты не лжешь, ведь так трудно поверить в твою полную катастрофу. «Подыми, пожалуйста, голову. Помоги мне. Только сегодня, на один вечер. Ты не хочешь? В глубине души я сохраняю надежду, борюсь, чтобы сохранить ее. Для меня, человека приговоренного, это страшная борьба. Ведь есть люди, для которых привести в исполнение мой приговор — привычное дело. Я хотел жить, только об этом я думал…»

— Когда, Ангелос, придут лучшие дни?

Он не мог ответить, а она настаивала. Он все еще смотрел на нее, как на девочку в черном гимназическом фартуке, которая когда-то бросалась ему на шею и кружилась с ним по двору. Почему ее охватило сейчас такое отчаяние?

Измини подняла глаза и вытерла их тыльной стороной руки.

— Прости меня, — прошептала она. — Я плакала, потому что люблю тебя. Мне страшно, но я понимаю, тебе от этого нисколько не легче.

— Думаешь, мне не страшно? Все эти годы, Измини, меня не покидал страх. Тебе я должен сказать правду. Дрожь начиналась где-то внутри, потом завладевала всем моим телом.

— И ты играл в карты? Целых четыре года?

— Да.

Опять у нее выступили слезы.

Подошел официант и предупредил их, что кондитерская закрывается. Они не заметили, как оказались за баррикадой стульев. Ангелос взглядом умолял выпроваживающего их человека разрешить им посидеть еще чуть-чуть в этом тихом уголке.

— К сожалению, кондитерская закрывается, — ответил официант на его немую просьбу.

Они очутились на темной пустынной улице.

— Куда мы пойдем? — спросила Измини.

— Куда хочешь… Погуляем немного?

— Но…

— Не беспокойся. Я чувствую себя свободным человеком. Представь себе, что это правда. Хочешь составить мне компанию?

— В котором часу ты должен вернуться?

Он замялся, но тут же постарался ответить как можно естественней:

— В доме, где я живу, меня держат только при условии, что я никуда не выйду. Почти как в тюрьме. Сегодня утром хозяева уехали на несколько дней, поэтому мне удалось удрать.

— Но по телефону ты мне сказал, что необходимо…

— Да, видеть тебя, побыть вместе…

— Разве тебе не опасно разгуливать так долго по городу?

— Да на нас никто не обращает внимания. Столько людей ходит по улицам, их же не арестовывают. Не спеши так, пожалуйста, я задыхаюсь.

— Значит, ты вышел из дому, только чтобы побыть со мной?

Ангелос смотрел по сторонам и, казалось, не слышал ее.

— Как изменилась эта улица…

Они бродили по улицам, сворачивая наугад, забывались порой в тиши.

Измини тяжело опиралась на руку Ангелоса и с тревогой всматривалась в темноту. Рука эта ненадежна, да и не только рука. Смертельная опасность подстерегает Ангелоса. Но Измини не осмеливается ни напомнить ему о ней, ни спросить, к чему эта затянувшаяся прогулка. Она старается делать вид, что ее ничего не удивляет. Как замечательно шагать опять рядом с ним! А может, и вправду в их жизни началась новая эра, раз Ангелос, насвистывая, обнимает ее за плечи?

Но ночь есть ночь, она неумолимо опускается на них, и Ангелосу становится страшно. Он напугает Измини, если признается, что сегодня ему некуда деться. Ведь он выпрыгнул в окно и не может вернуться туда, где был.

— А если мне пойти сегодня домой?.. Измини, что ты скажешь на это? Меня никто не заметит. Как бы изумились отец с матерью. Я очень хочу повидать их…

— Нет, нет, — встревожилась Измини. — Там Лукия, она не любит тебя, она мне прямо заявила. Кроме того, возле дома…

— Не пугайся, я пошутил. Вот бы мы их удивили! Я пропадал столько лет, и никому не придет в голову, что я зашел к себе домой…

— Лучше вернись туда, где надежнее…

Он попытался объяснить ей, что они живут в неспокойное время и опасность увеличивается по мере того, как сужается круг случайностей. Но разве ее надо учить?

— Мы, Измини, ничего не должны пугаться. К мысли об опасности тебе надо было уже привыкнуть… Я почти сжился с ней, но это не так легко.

— Ты уходишь? — испугалась Измини. — Нет, я не отпущу тебя.

Он остановился и спросил прямо:

— Ты не можешь посоветовать, где мне переночевать сегодня?

— А почему не там, где ты был?

— Предположим, мне надоело, я поссорился…

Измини растерялась. Ночь и дома вплотную подступили к ним, и она не знает, как ему помочь.

— Пройдемся еще немного. Как красиво вокруг! Никто же нас не задержал. Давай позвоним в этот дом, сразу во все звонки, и спрячемся за угол?