Железные ворота - [100]

Итак, рассуждал Евтихис, сначала они купят два ткацких станка, двухполотных, чтобы не понадобилось много рабочих. Потом приобретут сновальную машину. Эта машина обслуживает от десяти до двадцати ткацких станков, поэтому на первых порах они обойдутся без нее, будут обращаться в другие мастерские. Всякие инструменты, шпули, бобины, счетчики оборотов — все это дело будущего, прежде всего надо купить станки.

— А когда откроется мастерская, ты будешь меня любить? — спросила внезапно Мэри.

Распахнув окно, Евтихис пробормотал, что и теперь ее любит, но при этом он не смотрел на Мэри. Во дворе было тихо, чисто, уютно. Насвистывая, он надел ботинки. Подкинул ногой валявшуюся на полу газету, пригладил волосы и только тогда взглянул на жену.

— Так мы в люди выйдем. Будут станки — будут и рабочие, возможно, даже бухгалтер… Ты уж поверь мне… Я все могу сбыть с рук, вплоть до глаз богородицы. Не смейся.

Мэри отметила, что никогда еще Евтихис не был таким красивым. Лицо у него светилось, и глаза казались необыкновенно ясными, от беготни он похудел. Ох, и упрямый он, но не злой. Она привыкла, что он разговаривает с ней грубо, глядит исподлобья. Какой-то он взъерошенный — комок нервов. Но когда он мечтает о мастерской, то становится совсем другим человеком — спокойным, ласковым. Раньше она не видела его таким.

Вдруг он помрачнел. Быстро оделся и постучал в дверь к Андонису.

— Я понимаю, пока тебе мозолят глаза эти консервы, ты не в состоянии ни о чем думать. Ну, я решил, позову ребят, и мы побегаем по городу. Вмиг распродадим.

— Замечательно! — обрадовался Андонис.

Евтихис припустился в Монастираки. С ребятами он заговорил покровительственным тоном, как хозяин, который дает людям возможность заработать. «Пока не наладится настоящее дело». Чтобы поразить их, он выкрикнул: «Ткацкая мастерская!» Ему показалось, что он стал сразу выше ростом, прочитав восхищение в глазах Симоса. Наверно, приятели ему не поверили, они не задали ни одного вопроса, точно ничего не стоило открыть ткацкую мастерскую.

Симос и Иорданис сердито взглянули на Фаниса, тот, услышав о мастерской, сразу оживился и дружески заговорил с Евтихисом. Фанис, судя по его словам, был ткач… А как задается этот охотник за приданым! Приклеился к юбке своей супруги и транжирит ее денежки. Этот паршивый барин считает всех прочих своими рабами, этот нахал воображает, что все должны плясать под его дудку… Фанис еще раз попросил принять его на работу в мастерскую… Ну и олух! Разинув рот, слушает он, как этот выскочка плетет чепуху, чтобы отделаться от них.

— Ну, значит, теперь ты заделался промышленником? Так что ли? — спросил Симос.

— Да, — твердо ответил Евтихис. — А если хотите спустить консервы, приходите ко мне домой…

Евтихис ушел — пусть не думают, что он станет просить, умолять их. Дома он распорядился, чтобы Мэри не открывала дверь троим его приятелям. «Нам только гостей не хватало». А Андонису крикнул, что все уладил.

— Один из парней сказал, что он ткач. Пригодится он нам?

— Если хороший.

Ребятам пришлось зайти в квартиру Андониса. Андонис подвел их к ящикам и, увлекшись, прочел целую лекцию о ценах и условиях сбыта, будто обращался к агентам, требующим сведений о его товаре. О качестве он предпочел умолчать.

— Вот эти консервы? — перебил его Иорданис. — Дай нам образцы, и делу конец. Продолжишь разъяснения в другой раз.

Евтихис, стоявший в дверях, рассердился, что ребята ведут себя глупо, впрочем, и Андонис слишком разболтался. Симос и Иорданис взяли по нескольку банок и вышли во двор. Фанис задержался немного. Андонис спросил его::

— Ты ткач?

— Как это ты догадался, кто из них ткач? — с восхищением спросил Евтихис.

— По его пальцам.

Фанис посмотрел на свои руки, точно видел их впервые. Он повертел ими во все стороны, а потом взглянул на Андониса, словно прося его о чем-то, словно пытаясь влезть ему в душу. С волнением ждал он от него положительного ответа. В глазах Фаниса застыла мольба. Он поднял руки, показывая свои гибкие пальцы.

— Первым долгом консервы. О прочем потолкуем после, — тихо проговорил Андонис.

Этот незнакомый человек так бережно передавал Фанису банки, будто они заключали в себе нечто бесценное, а может, исключительно опасное. Он повторил, что с этим делом нужно покончить как можно быстрей, и удовлетворенно улыбнулся Вангелии. В дверях, взяв Фаниса за руку, он еще раз попросил:

— Смотри, сбудь консервы, это очень важно. А тогда уж приходи, побеседуем о ткацких станках. Ты непременно будешь работать…

У ворот Фаниса поджидал Евтихис. Он похлопал приятеля по плечу:

— Пошли вместе, разделаемся поскорей с этой дрянью, а потом поговорим о мастерской. Я хочу рассказать тебе о моих планах.

Ангелос сел на стул и развернул газету, пытаясь убедить себя, будто ничего не случилось, будто все по-прежнему. Он стал читать, но буквы слились у него перед глазами, как только он подумал, что эти строки набирал Статис своими руками. Затем он постарался припомнить, что делал Статис вчера в полдень. Как всегда, немного сонный, он уверенно отрезал хлеб, тщательно прожевал его. Ничего необычного не было в его поведении. Глаза у него и в тот день казались усталыми, точно он долго читал неразборчивую рукопись. Ни с того, ни с сего он пожал ему руку и сказал: «Не падай духом». В дверях Статис молча кивнул ему на прощание, почему-то поднеся палец ко лбу, улыбнулся как-то неопределенно и запер за собой дверь. «До свидания, друг», — чуть слышно прошептал он ему вслед.