Железное сердце - [74]

– Сейчас, девочка, сейчас. Уже иду. – Софи встала, решив пойти в лес с Зарой.

В камине уже горел собранный в лесу хворост. Арно не было. Софи шагнула к железной двери и увидела, что та отперта. Осторожно толкнула – дверь подалась со скрипом.

– Выходи, – услышала она голос Арно. – Здесь никого нет. Это безлюдное кладбище.

Он стоял спиной к ней, в нескольких шагах от мавзолея, и смотрел на ласточек. Софи пожелала ему доброго утра и побежала в лес. Когда они с Зарой вернулись, Арно разговаривал с ласточками. Те присели на ближайшие могильные камни и, склонив набок головки, с любопытством посматривали на него своими быстрыми глазками.

– Ты говоришь с ними так тепло и ласково, – заметила Софи, – точно они дети.

– А они и есть дети. Ласточки – это души умерших детей. Ты разве не знала? – ответил он. – Никогда не обращала внимания на то, как они летают? Совсем не так, как другие птицы. То вверх, то вниз, то нырнут, то подпрыгнут на лету, беззаботные, чисто ребятишки. А все почему?

Софи не ответила. Ласточки разом снялись с могильных камней и, свистя и чирикая, полетели над самой землей: казалось, стайка ребятишек бежит по полю. Ее сердце застучало и загремело так сильно, что Софи даже испугалась, как бы оно не лопнуло. Никогда в жизни она не видела ничего красивее.

Но вот одна ласточка вернулась и опустилась на могилку. Софи прочла на ней имя. Маттиас Шмитт.

Пораженная, она повернулась к Арно:

– Твой сын.

Арно кивнул:

– Я пришел поздороваться с ним. Ему было три, когда он умер. От лихорадки. Я тогда зарабатывал на жизнь плотницким делом, да только работы не стало. Весь лес на много миль кругом перевели на казармы для королевских солдат. Пришлось мне ограбить богатого купца, чтобы заплатить доктору. Но было уже поздно. – Он коснулся страшного шрама на щеке и добавил: – Матти умер. Меня поймали. Королевское правосудие свершилось.

В сердце Софи какая-то шестеренка замедлила ход, зацепилась за другую, но тут же со щелчком выправилась, и сердце снова забилось ровно.

– Меня поймали, клеймили… Но это меня не остановило, – продолжал Арно. – Наоборот, научило кое-чему. В один день с Матти здесь похоронили старуху. Богатую вдову. Золота на ней было – целый фунт, и все ушло под землю. При жизни она была жадной, никогда никому не помогала. – Он улыбнулся. – Зато после смерти расщедрилась. И спасла малыша, который заболел уже после Матти. Многие из тех, кто здесь лежит, стали благотворителями после смерти. При жизни люди бывают холодными и черствыми. А когда умрут, с удовольствием помогают другим.

Софи вспомнила, как Арно отдал ей мешочек с кладбищенским золотом, когда они повстречали беженцев.

– Так ты все раздаешь? – догадалась она. – Тем, кому нужнее.

Арно молчал. Какое-то время оба наблюдали за ласточками, которые носились над ними. Софи вспомнила жестокие слова, которые она бросила ему в крипте церкви Святого Себастьяна, увидев, что он прячет в мешках. Она хорошо знала, каково это, когда тебя осуждают.

– Прости меня, Арно, – сказала она.

Арно повернулся к ней.

– Хочешь найти свое сердце, девочка? – сказал он тихо. – Посмотри, как умирает дитя из-за нехватки пары монет. Тогда ты кое-что поймешь, например разницу между кражей и преступлением.

Оставив ее стоять между могилами, он вернулся в мавзолей. Ласточка вспорхнула с могилки ребенка, присела на плечо Софи, чирикнула и улетела.

Софи глядела ей вслед и думала о многом. О семерых братьях, незнакомцах, которые взяли и спасли ей жизнь. О малыше Маттиасе, лежащем в могиле на этом кладбище, и о больной Гретте, которой, может быть, скоро суждено было упокоиться на другом. А еще она думала о кладбищенском воре с покрытыми прахом драгоценностями в кармане и золотым сердцем. И о юноше – молчаливом, странном, который делил с ней путь. Хотя имел все основания этого не делать.

Да, любовь – грозная сила.

Любящее сердце храбрее целой армии, неприступнее крепости. Оно открывает могилы и снимает драгоценности с трупов. И оно же заставляет человека ночь за ночью сидеть у постели больного ребенка. Из ничего – из ржавых шестеренок и пружин – оно создает другое сердце и заставляет его биться и жить, во что бы то ни стало.

– Кофе готов! – закричал Арно с порога мавзолея. – Иди завтракать, Софи. Надо поесть и шагать дальше. До Ниммермера еще идти и идти.

Поев, все трое начали собираться. Наконец Арно запер склеп, и они отправились в путь. Зара бежала впереди, то и дело устремляясь с тропы в траву, чтобы гонять белок.

Софи, которая шла последней, не сводила глаз с Уилла. «Могучий король отнял у меня мое сердце, – думала она. – А нищий мальчишка без гроша в кармане получил его даром».

Уилл так ничего и не узнал. Он не знал, что спал, обняв ее. Не знал, что всю ночь они дышали выдохами друг друга. И что она, глядя на него, мечтала о невозможном.

Он не знал.

И никогда не узнает.

Ибо любовь грозна, а Софи боится.

Когда путники покинули кладбище и вошли в лес, на ветку над их головами опустилась ворона.

Склонив голову набок, птица внимательно разглядывала Софи. От нее не укрылись ни поникшие плечи девушки, ни ее судорожно сплетенные пальцы, ни тоска в глазах.