Железная поступь свободы - [17]

Расправа над семьей и односельчанами Лукаса, не была чем-то экстраординарным. Полуграмотные маньядские крестьяне были просто не нужны новым хозяевам страны; воспринимались ими как чужеродный элемент, балласт или камушек в ботинке. Так что от них избавлялись при каждом удобном случае — и привлекали для данной цели как солдат-янки из оккупационных частей, так и банды местного отребья, вроде Кике Лизоблюда.

Крестьяне, понятно, в долгу не оставались; своеобразным ответом на чинимые притесненья и стал их переход в отряды повстанцев. К лидерам вроде Ларгоса присоединялись в расчете на защиту… а также на месть — за убитых друзей и родных. И если защиту маньядцы все-таки получали, то с местью дела обстояли сложнее. Настолько сложнее, что, к примеру, до нападения на поселок «Джаббер Форест» по крайней мере люди Генерала не решались ни на что подобное.

А налет тот, кстати говоря, был молниеносным и беспощадным, но главное — успешным. От благообразных коттеджей остались обгорелые остовы, от их беспечных обитателей — свежие трупы. Исключений не было; ни Мартинес, ни присоединившиеся к нему бойцы Генерала нисколько не колебались, выполняя эту «акцию возмездия». А выполнив — даже не думали жалеть о содеянном, равно как и терзаться муками совести.

Что до вопросов вины, непричастности и милосердия… то оные последний Мартинес считал прерогативой совсем других людей. Тех, кто весь день сидит в шезлонге на карибском пляже, по вечерам танцует ламбаду и сальсу, а под утро возвращается на свою виллу. И уж точно не оплакивает всю свою семью и не дышит горячим и влажным воздухом джунглей. Не кормит москитов и не шибко беспокоится о том, что будет есть сам.

Впрочем, отряд Ларгоса избирал для своих стоянок не только джунгли. Выходил он и «к людям»: ночуя то в заброшенной деревне, то в горняцком поселке, а то и вовсе на территории, бывшей расположением воинской части — избежавшей как уничтожения, так и занятия штатовцами.

Мирные жители иногда подкармливали доблестных заступников — но только иногда. Потому как сами были слишком бедны, чтобы еще с кем-то делиться. Так что Генерал и его люди использовали все доступные способы, чтобы добыть пропитание.

Повстанцы нападали на грузовики, торговые заведения, придорожные кафешки или пункты раздачи гуманитарной помощи. Личные пайки попавших в засаду штатовских солдат также шли в «общий котел». Другое дело, что засады эти устраивались не только и не столько в гастрономических целях.

Основной задачей атаки на штатовских солдат было пополнение арсенала и боеприпасов. Патроны имели обыкновение заканчиваться, винтовки и автоматы — приходить в негодность, а гранаты так и вовсе уходили стремительно и незаметно. Чтобы найти им замену, требовалось не просто нападать, но и выбирать для нападения подходящие объекты.

Так, не было ни малейшего смысла нападать на одинокий «хамвик» или столь же одинокий «Абрамс»; тем паче — слишком часто сбивать вертолеты. В первых двух случаях существовал риск полечь всему отряду… либо по итогам атаки не получить ничего. Если, конечно, не считать морального удовлетворения от приведенного в негодность танка, либо бронемашины. Ну или чудом уцелевшего личного оружия экипажа — весьма немногочисленного. В случае же со сбитым вертолетом трофеев не могло быть вовсе.

Другое дело — грузовики, перевозящие оружие и солдат. Действуя аккуратно, но решительно, отряд Ларгоса навострился сохранять первое и минимальными усилиями избавляться от последних. А также от сопровождения — довольно скромного и не требовавшего особых усилий. «Хамвик» выводился из игры одной гранатой, танки же в таких небольших колоннах обычно отсутствовали.

Зато в случае успеха одних только единиц стрелкового оружия удавалось захватить не один десяток. И пополнить арсенал… для того чтобы иметь возможность вновь осуществить хотя бы одну такую же вылазку…

А вот других целей у повстанцев, по большому счету, не было.

Для крупных сражений отряд был слишком малочисленным — и предпочитал избегать их. Особенно после того, как однажды попал под массированный обстрел и потерял сразу нескольких своих бойцов. Тогда Ларгосу пришлось срочно уводить людей обратно в джунгли; янки же, в специальном рапорте, описали этот случай как «разгром незаконного вооруженного формирования».

Так продолжалось месяц за месяцем: повстанцы устраивали вылазки, захватывали оружие и уходили в джунгли — чтобы приготовиться к новым вылазкам. Особого смысла в этом круговороте не было — если не считать таким смыслом выживание конкретных людей.

Не имели разрозненные и небольшие по численности повстанческие отряды какой-то общей стратегии и долгосрочных планов. Они лишь делали то единственное, что им оставалось — чтоб не подставлять лбы под вражеские дула или погибать с голоду.

К тому же Ларгос на полном серьезе считал, что какая-никакая польза от устраиваемых им засад все же имеется. Янки несут потери — и немалые, надо сказать. Не говоря уж о том, что жизни собственных граждан США ценятся весьма высоко — неизмеримо выше, чем чужих.

В свете вышесказанного Генерал рассчитывал на деморализацию оккупантов, а в перспективе — и на их позорное бегство. Когда нападения и бессмысленные потери окончательно надоедят штатовскому командованию и его работодателям с Капитолийских холмов.