Желанное согласие - [2]

— И даже это было пустой тратой времени, поскольку Линдон Филлипс никогда не притрагивается к мартини.

Имитируя протяжный техасский выговор, она произнесла:

— Мужчина пьет свое виски крепким и неразбавленным. Все остальное для женщин и изнеженных мальчиков.

— Я вижу, вы так же тщательно изучили и Линдона, — сказал Грант, и они вместе рассмеялись.

— Он стоял первым в моем списке, — ответила она и использовала наступившую паузу, чтобы рассмотреть собеседника. Она чувствовала, что Гранта Эндрюса будет понять гораздо труднее, чем Линдона Филлипса. Техасцем, который начинал бедняком в штате, полном нефтяных нуворишей, двигали жадность и жажда власти. В досье Гранта Эндрюса не было никакой зацепки, которая помогла бы Келли понять, почему он почти молниеносно сделал такую карьеру. Тем не менее что-то, безусловно, было.

Эндрюс начинал как городской репортер, известный своей агрессивной тактикой и способностью раскапывать такие истории, которые другим были не под силу. За несколько месяцев он получил признание как самый неутомимый журналист-расследователь. Пять лет спустя, сделав ставку на его растущую популярность, ему предложили стать ведущим программ новостей. В качестве уступки, чтобы заставить его принять это предложение, Эндрюсу разрешили в особых случаях делать свои репортажи. Рейтинг компании поднялся с четвертого до первого места. Никто не сомневался, что это была заслуга Гранта Эндрюса.

Женщины, по-видимому, находили его неотразимым, заинтригованные несколько грубоватой привлекательностью и спокойной непроницаемой манерой поведения в эфире, а также, без сомнения, тем, что он был не женат. В опросах он оказывался самым интересным и желанным мужчиной. Несмотря на это, мужчины не чувствовали угрозы с его стороны. Они одобряли его строгую манеру вести репортаж и спокойное, без ужимок, поведение в эфире. Они восхищались его отказом вести программу в жизнерадостном тоне, который был принят на конкурирующих телекомпаниях.

Келли считала его интервью несколько напыщенными, хотя полностью одобряла такую манеру.

Публика устала от ведущих, которые одинаково бездумно улыбались, читая сообщения о дорожных происшествиях, убийствах и землетрясениях.

Пока она мысленно припоминала факты его профессиональной биографии, Грант разглядывал ее с высоты своих 190 сантиметров. Она спокойно выдержала этот заинтересованный и оценивающий взгляд.

— Вы знаете, мистер Эндрюс, я с нетерпением жду, когда мы начнем с вами работать, — сказала она искренне, — у вас такая репутация…

— Надеюсь, не такая уж плохая?!

— Разумеется, нет… в том, что касается вашей работы.

— А как насчет остального? — поддел он. — Неужели моя репутация повесы простирается аж до самого Далласа?

В мозгу Келли быстро промелькнули все эти вопросы, колонки скандалов в прессе, связывающие его имя с длинной чередой красивых женщин — от манекенщиц до светских дам. Однако она не собиралась обсуждать моральный облик ведущего.

— Ваша личная жизнь — не мое дело, мистер Эндрюс, — сказала она твердо. Он с вызовом посмотрел ей в глаза.

— Мы могли бы ее сделать вашим делом, — мягко предложил он, — особенно если вы расслабитесь и будете называть меня Грантом.

Инстинктивно в Келли проснулась бдительность. Давным-давно она научилась защищаться от своих коллег мужского пола, которые стремились к большей близости, чем она была готова им предложить. Она стала мастером колких замечаний, рассчитанных на то, чтобы отбить охоту делать подобные предложения. Одна из таких колкостей уже готова была сорваться с ее языка, но, к счастью, Келли уловила дьявольский блеск в глазах Гранта и едва заметную улыбку.

— Почему бы нам пока не остановиться на «мистер Эндрюс», — сказала она спокойно. — Это по крайней мере звучит по-деловому.

— А это, чтобы я помнил, кто здесь босс? — спросил он. И слегка насмешливым тоном добавил: — Или чтобы об этом вы помнили?

Келли почувствовала, как краснеет.

— Вы заходите слишком далеко, мистер Эндрюс.

— Неужели? — в его голосе звучало сомнение. — И насколько же далеко? — спросил он тоном, в котором не было ни капли сожаления.

И Келли снова подумала, каким естественным и очень мужественным он выглядел по сравнению с прекрасно воспитанными, бойкими «хорошими мальчиками», которые вели программы новостей на большинстве телеканалов. Нет, он был репортером до мозга костей, она видела это, а не просто красивым мальчиком с обложки журнала, больше озабоченным тем, как он выглядит на экране, чем объективной подачей событий.

Самообладание медленно возвращалось к ней, а вместе с ним и чувство юмора. Она ответила с улыбкой:

— Достаточно далеко.

— Я только пытался соответствовать своей репутации… как она вам представляется, — сказал он с невинным видом. — Мне, безусловно, не хотелось бы разочаровать нового исполнительного директора.

— Вы разочаруете меня только в том случае, если ваш рейтинг начнет падать, — заявила она. — А что касается вашей репутации в личной жизни, то вы можете свободно располагать собой и поддерживать ее в свое свободное время. Я уверена, что возможностей у вас более чем достаточно.

— О да, хватает, — согласился он. Тон Эндрюса внезапно стал насмешливым, как будто мысль обо всех этих легких победах была для него несколько неприятной.