Желанная - [49]

Она никогда не была способна предъявить сыну ультиматум. И сейчас испытывала непривычное для себя чувство уверенности в себе. Но нет, уверенной она не была – все перекрывала беспомощность перед лицом скрытности старшего сына.

Слова его проходили мимо ее сознания. Он держал в руках ручку и называл цифры, много цифр: предполагаемая прибыль от урожая и те резервы, на которые они могли рассчитывать.

Ну что же, ей не было надобности слушать то, что он говорит. Оливия знала, как в действительности обстоят дела и сколько денег уйдет в бездонные карманы Клея. Флинту не обязательно знать об этом сейчас. Ему вообще ни к чему об этом знать. Если бы только она могла так устроить...

Но было еще кое-что, о чем она не могла сказать сыну.

Как и то, о чем она не могла его спросить – где он проводит дни.

...Не только дни, но и вечера, и ночи сердцем он был с Дейн Темплтон. Она была само совершенство в той роли, что играла, – бесстыдная стервозная красотка, прятавшаяся под личиной настоящей леди. Она и девственницей больше не была.

Ему нравилось это противоречие, нравилась скрытая ирония.

И Флинт с вожделением мечтал о том миге, когда вновь окажется в своем Эдеме, разденется донага, отдавая себя целиком во власть извечного желания.

Он ждал ее, Дейн была в этом уверена. Она не могла исчезнуть из дома пораньше и без хлопот, но это больше не имело значения.

Он будет там, и за их встречей последует непередаваемое наслаждение. Одна мысль об этом воспламеняла, делала предвкушение предельно волнующим.

Что сегодня надеть для него?

Конечно, ошейник! Дейн не могла представить себя без кожаной перевязи, поднимающей грудь, выставляющей ее напоказ, но только ему одному.

Впрочем, дело было не только в этом. А в том, как она его чувствовала, как ощущала прикосновение кожи к телу, вокруг шеи, знак ее подчиненности собственной чувственности, и еще роскошное ощущение собственной наготы и того, какое она производила впечатление на Флинта.

Она смотрела на себя, оборачивая гибкие полоски кожи вокруг шеи и под грудью, закрепляя их в нужном месте, наблюдала за тем, как твердели соски, чувствовала, как тепло растекается по телу.

Сегодня она наденет черные чулки. Дейн внимательно осмотрела их на предмет обнаружения возможных дыр. Длинные чулки, подвязанные у самого треугольника между ног.

А затем сапоги на каблучках. И кожаные манжеты на запястьях – этого довольно.

Сегодня она должна укрыть свое соблазнительное тело длинным платьем с высоким воротником и надеяться, что сможет покинуть Монтелет спокойно – без лишних вопросов, куда она направляется.

Необходимость изворачиваться лишь подогревала ее.

И это возбуждение не покидало все время, пока Дейн добиралась до Оринды. Пока, пройдя сквозь заросли, она не вошла в дом. В ее персональный рай.

Медленно поднялась по ступеням. Желание ее росло, поднималось, как клубы тумана над рекой.

Перед тем как войти в комнату, она подготовилась – расстегнула платье до талии, расстегнула сапожки, поправила чулки и подвязки. Ей нравилось это ощущение: она была одновременно и одета и обнажена. Она чувствовала, как соски царапает лиф расстегнутого платья. Зная, что Флинт ждет ее в комнате, и лишая себя еще нескольких мгновений наслаждения – Дейн была готова взорваться от желания, – она замерла, набрала в легкие воздуха и толкнула дверь.

Он ждал ее, обнаженный, готовый к любовным играм. Он лежал у камина, в котором горел огонь. На крюке висел чайник.

Она медленно подошла к нему.

– Ты, как всегда, опаздываешь, Изабель. Тебе нравится заставлять меня ждать.

– Мне просто нравится, – она коснулась его копья ступней, – делать тебя большим.

Он поймал ее за ногу и стянул сапог.

– Ты права, Изабель, я действительно большой. – Флинт скользнул широкой ладонью под платье, провел вверх по ноге. – Я хочу видеть тебя подо мной. – Флинт потянул ее вниз. – Нагой, Изабель. Мне нравятся твои чулки. Я с удовольствием сниму их с тебя.

Дейн отшатнулась в тот момент, когда почувствовала его пальцы там. Если он станет ласкать, то она прямо сейчас лишится рассудка.

Но ей так нравились их эротические игры. Она скинула второй сапог, поставила ступню на его возбужденную плоть и стала медленно поглаживать ее затянутыми в шелк пальцами ног.

– Большой человек, – хрипловато протянула она. Флинт потянул ее за подол платья.

– Изабель, ты любишь играть, черт возьми!

– И ты тоже, сладкий. Ты явно в игривом настроении.

– Я в настроении содрать с тебя платье и взять прямо сейчас, сладкая.

– Так сделай это, – прошептала Дейн.

Он сел, и она накинула юбку ему на голову, волнуя его своим запахом и продолжая поглаживание ступней. Флинт вдыхал ее аромат, густой аромат женщины, ее страсти, желания.

Он схватил ее за бедра, и Дейн почувствовала, как его мужское достоинство выскользнуло из-под ее ступни.

– Это патока, – пробормотал Флинт, прижимая ее теснее к своим губам. – Раздвинь ноги пошире, чтобы я мог полакомиться всласть...

О нет!.. Она почувствовала, что ноги стали ватными. Если бы не его руки, Дейн упала бы. Но он действовал умело, удерживая ее так, что самое чувствительное место ее существа оказалось более чем доступно его языку.