Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах - [7]
Хотя никакого спора, если честно, не вышло. Враги у нас общие. Но и в очереди к билетной кассе подошла сначала одна питерская девушка, затем другая – тоже едут в Равенну, а не знали, что билеты следует компостировать на перроне.
Можно, конечно, прикинуться «человеком мира» и снова надеть темные очки (солнце отогрело мне макушку минут за 15, хотя питерская барышня жаловалась на вчерашние дожди), но от себя все равно не сбежишь, да и зачем сбегать, если вроде сбежал?
***
Со многими нашими туристами здесь происходит одна и та же эволюция (много раз замечал). Подобно профессору Плейшнеру, разомлев от воздуха свободы, русские начинают воображать себя «истинными европейцами».
Чаще всего выходит неловко – без чужого пригляда мы начинаем возвращаться к себе, приумножая идентити ощущением собственной правоты, выдаваемой местному люду по праву рождения. Этим тотальным отчуждением от всего и от всех невозможно не заразиться. Так наше самоощущение и плавает в подвижном желе между забитостью и временным освобождением от свинца российской гравитации.
Я подозревал, что поездка в Италию по контрасту, что ли, будет посвящена «думам о родине», мы ведь без этого не можем, но даже не догадывался, до какой степени.
Апология Шкловского и Бахтина
Разумеется, дело не в любви к искусству, а в необходимости побыть, сам-на-сам, в другом месте. Совсем в другом. Отморозиться [отчуждиться, остраниться] от родимой истерики (она же не только в «политике» проявляется, но и все прочее гвоздит), тысячекратно возрастающей в пустой и гулкой Москве с ее домами, далеко стоящими друг от друга, татуированными шоссе да пустырями.
Искусство – повод и перевод желания в видимую плоскость. Культурная программа позволяет прочертить осязаемые границы пути, а также задать понятные всем игровые правила. Но даже в отдельной рубрике «историко-культурного наследия» здесь нельзя объять необъятного, из-за чего едва ли не самое интересное возникает в маневрах и в оттенках оценки, в логике выбора памятных мест. Путник выбирает их, вынужден выбирать едва ли не на каждой развилке.
Но искусство – средство, а не цель, понять которую в лучшем случае можно, только уже приземлившись, на обратном пути, в Москве-мачехе, отгораживающейся от людей ожерельями своих Домодедовых да Шереметьевых. Первая порция твитов из Равенны
Чт, 07:27: В историческом центре Равенны, недалеко от могилы Данте, видел на улице воскресшего Каравайчука в лиловом берете. Почему-то даже не удивлен.
Чт, 08:54: Начал культурный промысел с Сант-Аполлинаре-Нуово со знаменитыми мозаиками, так как она близко к дому и я мимо проходил, когда с вокзала шел.
Чт, 09:15: Могила Данте стоит рядом с кенотафом Данте в углу центральных городских площадей. Интересно, сколько из осаждающих их туристов читали «Божественную комедию» или хотя бы «Новую жизнь»?
Чт, 09:17: Ранние мозаики в апсиде Сан-Витале на равных окружены барочными фресками и интерьерами. Уникальное соседство, которое еще не встречал.
Чт, 09:20: Сант-Аполлинаре, Сан-Витале, Мавзолей Галлы Плацидии, археологический музей и баптистерий Неониано входят в один недельный билет за 9.50 евро.
Чт, 09:25: Ужин из двух (ок, четырех) блюд за 37€ с красным вином. Не понравился. Гриль оказался шашлыком, а не куском мяса, местный суп – пельменями в бульоне. Зато на главной площади города – del Popolo – и среди итальянцев совсем не туристический ресторан оказался.
Чт, 09:48: За окном кричит кукушка, в садике шуршат ежики и ящерки, магнолии распространяют ароматы через соседские заборы. Чтоб я так жил.
Чт, 10:45: За 25 € в соседнем Qoop куплен багет (0.90), полкило черри (1.50), полкило винограда (1.98), три нарезки ветчин из Пармы (3.19, 1.98, 1.70), два куска сыра «Эдем» (1.49), четыре ванильных йогурта (1.68), колбаса (4.13), печенье, оливки (0.53), дезодорант. И пакет, конечно же (0.10). Ожидания от Равенны. Отладка технологии
Мое предчувствие этого города имеет явно книжный характер. Хотя, чтобы выкликать его, нужно смотреть не в книгу, но куда-то в сторону, вбок. Тогда там, на границе периферического зрения и зоны слепого пятна, начинается в собственном соку завязь новой жизни, возникающей внутри теплого солнечного коридора с оранжевыми и бледно-зелеными инфузориями, похожими на медуз, плавающих не в умозрительной воде, но во вполне реальном воздухе.
Видение Равенны напоминает древний выцветший дагеротип, в котором среди песчаных пустошей, точно в пустыне, виднеются останки романских храмин, занесенных жарким безвременьем чуть ли не до половины. Кое-где из этих барханов топорщатся серые злаки – по их состоянию, пыльному и сонному, невозможно понять, живые они или же давно высохли за ненадобностью. Нет города как такового, есть лишь обломки знаменитых церквей с чудесными мозаиками внутри. Мне иногда мерещится даже, что церкви эти стоят без крыш и зияют выбитыми глазницами, хотя ум понимает, что власти вряд ли оставят их в безнадзорности. Да, и песок хрустит на зубах. Первоисточник визуализации
Важно, что в моей фантазии города нет – есть четкая линия горизонта, собирающая россыпь достопримечательностей в единый, точно троллейбусный, маршрут: церковь – церковь – мавзолей – базилика – еще один мавзолей – гробница Данта, окруженная сухими зарослями камыша, зачем-то выросшего на берегу некогда ушедшего моря.
Все люди – путешественники, даже если они путешествуют по родному городу. Человек всегда в странствии, что бы с ним ни происходило. Люди вечно куда-то идут, едут, плывут или летят – а некоторые путешествуют, даже сидя дома. Эта книга – о том, как возникали дороги и куда они вели, как люди странствуют по ним, как принимают других странников, как помогают друг другу в пути – и как возвращаются домой.
Действие романа разворачивается весной 1983 года, во времена, сильно напоминающие наши… Облавы в кинотеатрах, шпиономания, военный психоз. «Контроль при Андропове ужесточился не только в быту, но и в идеологической сфере. В школе, на уроках истории и политинформациях, постоянно тыкали в лицо какой-то там контрпропагандой, требовавшей действенности и сплоченности». Подростки-восьмиклассники, лишенные и убеждений, и авторитетных учителей, и доверительных отношений с родителями, пытаются самостоятельно понять, что такое они сами и что вокруг них происходит… Дмитрий Бавильский – русский писатель, литературовед, литературный и музыкальный критик, журналист.
Бавильский Дмитрий Владимирович родился в 1969 году в Челябинске. Окончил ЧелГУ. Литературный критик. Автор романов «Едоки картофеля», «Семейство пасленовых» и «Ангелы на первом месте». Живет в Челябинске.Из изданного в харьковском «Фолио» романа «Нодельма» можно почерпнуть немало сведений о быте среднестатистического успешного москвича.
Описывая одни и те же достопримечательности, каждый наблюдатель совершает путешествие вглубь себя, а сама Венеция, с ее каналами, мостами, церквями и дворцами, оказывается лишь ключом к самому себе. Мне нравится автор-герой этой книги, который говорит: «В пространстве всеобщей памяти я нашел собственный коридор…» Проходя вслед за автором, шаг за шагом, поворот за поворотом, минуя пейзажи, рассматривая детали интерьеров, погружаешься в историю культуры, и это путешествие хотя и не заменяет личного пребывания в уникальном городе, но открывает огромную культурную перспективу, которую так трудно рассмотреть торопливому туристу, осматривающему Венецию в трехдневный срок.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Дмитрия Бавильского, посвященная путешествиям, составлена из очерков и повестей, написанных в XXI веке. В первый раздел сборника вошли «подорожные тексты», где на первый взгляд ничего не происходит. Но и Санкт-Петербург, и Тель-Авив, и Алма-Ата, и Бургундия оказываются рамой для проживания как самых счастливых, так и самых рядовых дней одной, отдельно взятой жизни. Второй цикл сборника посвящен поездкам в странный и одновременно обычный уральский город Чердачинск, где автор вырос и из которого когда-то уехал.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.