Жданов - [246]
Санаторий представлял собой типичную госдачу тех лет, построенную во многом по сталинскому вкусу — одноэтажное здание в сосновом лесу, высокие потолки, отделка коричневым деревом, тяжёлая массивная мебель того же цвета. По общим отзывам, комфортное, тихое, но довольно мрачноватое место.
Как и на любом отдыхе, Жданов продолжал работать: изучал привозившиеся документы, общался с Москвой по телефонам правительственной связи — их было несколько в номере. Вечером 23 июля 1948 года Жданов долго разговаривал по телефону с Шепиловым, который с этого месяца был уже не заместителем заведующего, а начальником агитпропа. Наш герой и во время болезни пытался не упустить из рук нити управления и оставаться в курсе внутренней жизни Кремля. Во время этого телефонного разговора и случился тяжёлый сердечный приступ. Таблетки нитроглицерина не помогли, приступ по методике тех лет снимали уколом в вену и ножными ваннами. О происшедшем тут же сообщили в столицу — кремлёвским докторам и родственникам.
Семья Жданова тогда оставалась в Москве — сын работал, жена Зинаида лежала с острым радикулитом на даче в Волынском. С ней на даче проживала старшая сестра Жданова, Анна Александровна. В сентябре того же года, вскоре после смерти брата, она попыталась описать ночь на 24 июля и следующий день:
«Зина хворала радикулитом и уже недели полторы не вставала с постели. Я пошла к ней. Внезапная тревога сжала мне сердце. В комнате Зины была зажжена настольная лампочка. Зина сидела на кровати. "У Андрея начался сердечный приступ, — сказала Зина, — Сейчас Майоров звонил из Валдая. Андрюше очень плохо. Он говорил ночью по телефону с Шепиловым минут двадцать пять, у него начались спазмы, он не закончил разговора с Москвой. И сейчас ему очень плохо". "Надо ехать к нему", — сказала я. "Да, сейчас полетят на Валдай доктора с Егоровым, жду звонка, может быть, полечу вместе с ними", — сказала Зина. "Я полечу с тобой", — ответила я. Мы позвонили на Валдай. Кто-то ответил по телефону, что опасность миновала, врачи вылетят на Валдай утром и будут там к 11 ч. утра. На аэродром нас провожал Юра»>{773}.
Из Москвы на Валдай вылетел самолёт с профессорами кремлёвской больницы Виноградовым, Василенко и Егоровым, женой и сестрой Жданова. На даче их встретили личный врач и личный охранник Жданова — доктор Майоров и майор Белов. После врачей к больному прошли родственники. Вспоминает Анна Александровна:
«Я вошла. Кровать стояла изголовьем к стене, так что от двери были видны лицо Андрюши, голова, утонувшая в больших пуховых подушках. Андрюша полулежал, руки его были сложены на одеяле. Тёмные, примоченные водой волосы оттеняли бледное лицо, тонкий нос заострился, на щеках проступила небритая синева. Глубокие тёмные глаза пристально и ласково смотрели на меня. "Здравствуй", — сдержанным шёпотом сказал Андрюша и приподнялся, протягивая мне руку. "Что ж это ты?" — спросила я, ощущая мягкое и нервное пожатие как бы бескостной маленькой руки Андрюши. "Да вот знаешь, Шепилов меня доконал! — зашептал горячо Андрюша. — Двадцать пять минут я с ним разговаривал, а когда сжало сердце, нитро не помогло, раз шесть лизнул, ничто не помогает, а потом я во весь голос стал кричать: Ой, батюшки мои! Белов к окнам кинулся и раскрыть не может, топором вышибли раму. Всех я перепугал!"
Воспоминание о прошедших страданиях тенью проходило в его глазах, дрогнули губы. "Ну а теперь всё хорошо, — продолжал Андрюша. — Только нервы у меня расшатались. Ничего читать не могу, возьму что-нибудь почитать и плачу, музыку слышать не могу, реву и реву". "Ну что ж, это реакция хорошая", — отвечала я, цепенея от сострадания. Он взглядом дал мне понять, что ему приятны и нужны мои успокоительные слова. "Я сплю теперь, а не мог спать долгое время, не сплю и не сплю, даже фонодорм не помогает". — Он как дитя спешил поведать мне о своих мучениях, хотел, чтобы его пожалели, хотел слышать ласковые слова. Он был так одинок здесь на Валдае. Один в громадном доме без родных людей»>{774}.
Для старшей сестры всесильный член политбюро, секретарь ЦК и прочая, и прочая всё равно оставался маленьким мальчиком, о котором она заботилась 40 лет назад в городке Корчева Тверской губернии…
Прибывшие из Москвы профессора констатировали, что у больного имел место острый приступ сердечной астмы. Симптомов инфаркта на кардиограмме не обнаружили. Жданову прописали полный постельный режим на ближайшие две недели. Анна Александровна вспоминала:
«В длинном коридоре вверху горели четыре люстры. Как темно показалось мне там. За одной из дверей лежал Андрюша, слабый, изнемогающий с израненным сердцем. Оттуда вышел доктор Майоров… Майоров рассказал нам, что у Андрея Александровича ночью начался длительный спазм сердца. Нитроглицерин не действовал, начался припадок астмы, отёк лёгких. Сделали ножную ванну и укол в вену. Белов раскрыл окна, так как Андрею не хватало воздуха. Он кричал "Ой, батюшки мои" и метался по комнате. После укола спазм прошёл, но Андрей Александрович очень слаб, ему нужен полный покой, надо снять все телефоны из спальни, устранить все шумы, читать ему ничего нельзя, назначен постельный режим, строжайшая диета, больного ничем не надо беспокоить. Затем пришёл директор Егоров Пётр Иванович, он поставил диагноз: недостаточность левого клапана, поражение каронарных сосудов, сильное переутомление нервной системы, припадки астмы могут повториться, но может быть, что следующий припадок возникнет лет через десять, непосредственная опасность миновала, но положение больного очень серьёзное»
Авторы этой книги в большинстве своем страшно далеки от профессиональной журналистики. Это рядовые и лейтенанты, авантюристы и боевики, случайные попутчики и зэки — свидетели, участники, соучастники, герои и жертвы войны в Чечне. Бои в горах и разговоры в купе, беседы на нарах и в зинданах, стычки на дорогах и рынках, в лесах и городах. Непрофессиональная, неприкрашенная, окопная правда…Книга охватывает весь период и всю географию чеченской войны — от новогоднего штурма Грозного в 1995-м до боев с ваххабитским подпольем в Дагестане летом 2007-го.
Чем «опиумные войны» англичан в Поднебесной были похожи на Крымскую войну? Почему русские без единого выстрела вернулись на потерянный Амур и отчего за Приморье пришлось сражаться не с китайцами, а с Англией? Зачем русские гвардейцы учили маньчжурских солдат и почему китайские «казаки» Синьцзяна съели русских пленных? Как Китай влиял на постройку Транссиба и Владивостокской крепости? Зачем Россия помогла Пекину вернуть центр Азии и сколько могла стоить большая русско-китайская война? На эти и многие другие вопросы ответит книга «Деревянные пушки Китая» – о том, как военная история XIX века повлияла и до сих пор влияет на русско-китайские отношения…
История нашей планеты порою удивляет, раскрываясь с самых неожиданных сторон…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами – яркий и необычный политический портрет одного из крупнейших в мире государственных деятелей, созданный Томом Плейтом после двух дней напряженных конфиденциальных бесед, которые прошли в Сингапуре в июле 2009 г. В своей книге автор пытается ответить на вопрос: кто же такой на самом деле Ли Куан Ю, знаменитый азиатский политический мыслитель, строитель новой нации, воплотивший в жизнь главные принципы азиатского менталитета? Для широкого круга читателей.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.