Жданов - [18]
Сохранившаяся в бывшем Центральном партийном архиве КПСС рукопись неизвестного автора свидетельствует о первых днях пребывания прапорщика Жданова в уездном городе: «Хотя А.А. и был уже офицером, но он чувствовал себя студентом, а потому, прибывши в Шадринск, стал искать соответствующей среды…»>{52} Пусть в те годы Шадринск и насчитывал менее семнадцати тысяч жителей, «соответствующая среда» быстро нашлась. В городе был свой круг общения местной интеллигенции. Высших учебных заведений Шадринск не имел, но в семьях горожан выросло немало студентов, обучавшихся в губернских центрах. В самом же уездном городе были одно мужское реальное училище, женская гимназия и несколько начальных училищ. Имелись две публичные библиотеки и три книжных магазина.
Бывший московский студент поначалу стал частым гостем в доме купца Гордея Моисеева. В этом двухэтажном особняке на Преображенской улице в центре города регулярно собиралась шадринская молодёжь, в семье Моисеевых были три студента и богатая, по местным меркам, библиотека. Накануне революции наследники капитала Моисеевых сочувствовали эсерам. За несколько лет до начала мировой войны старший купеческий сын Адриан привёз из Петербурга эсеровские листовки и поручил приказчикам отца разложить их по сапогам в семейном обувном магазине. В итоге один из приказчиков попал в тюрьму, а купеческого сына спасли связи и деньги отца.
Шадринск вообще был купеческим поселением с нравами, похожими на те, что описывал в своих пьесах А.Н. Островский, с добавкой сибирского размаха и раскольничьего колорита. «Купечество составляет здесь всё… — писал именно об этом зауральском городке Д.Н. Мамин-Сибиряк в романе «Хлеб». — Сообразно этому купеческому складу устроился весь город. Купец сказывался во всём».
Молодой прапорщик и не подозревал, что в доме шадринского купца Моисеева определится его личная судьба на всю оставшуюся жизнь — здесь он через пару месяцев по прибытии познакомится с Зинаидой Кондратьевой, выпускницей местной женской гимназии, своей будущей женой. Девушка была ровно на два года и два месяца младше нашего героя. Окончив гимназию, она, как и Андрей Жданов, уже прожила один год студенческой жизни и только в мае 1917 года вернулась в Шадринск из Петрограда, где с осени 1916-го училась на Высших женских сельскохозяйственных стебутовских курсах.
Их переросшее в любовь знакомство неудивительно — у молодых людей было слишком много общего. Отец Зинаиды Александр Иванович Кондратьев, так же как и отец нашего героя, был уроженцем Шацкого уезда Рязанской губернии, работал в земской управе и был удостоен личного дворянства. Пострадал он и за свои вольнодумные убеждения — в годы первой русской революции поддержал крестьянское антипомещичье движение и в 1906 году был сослан за Урал в Шадринский уезд, где числился писарем в управе Осиновской волости и подрабатывал починкой обуви. У Зинаиды было ещё две сестры и трое братьев.
Андрей и Зина были ровней даже в строго юридическом смысле — оба принадлежали к сословию «почётных граждан». Сословное деление тогда было определяющей частью жизни и быта, закреплено силой традиций и законов российской монархии. Эту средневековую норму отменит в конце 1917 года партия, в которой состоял Андрей Жданов.
Но вернёмся в первые дни весны 1917-го. Уроженец Шадринска, тогда двадцатилетний ученик Тобольской семинарии Николай Буткин так вспоминал прапорщика Жданова: « А.А. был удивительно милым товарищем, очень весёлым и остроумным человеком. Был большим выдумщиком. Очень любил петь и участвовать в любительских спектаклях»>{53}.
Неудивительно, что провинциальная гимназистка из революционной семьи ответила взаимностью такому обаятельному московскому студенту. Влюблённый Жданов при первой возможности прибегал из полка в редакцию единственной в городе газеты «Исеть» и развлекал сотрудников и свою возлюбленную пением. В ту «доисторическую эпоху» даже патефоны были роскошью, а радио воспринималось как элемент научной фантастики, и поющий и играющий на рояле прапорщик был вне конкуренции. «Он то и дело соблазнял сотрудников редакции петь песни, — пишет о Жданове шадринский очевидец. — Ради этого бросались все дела, и сотрудники с большим увлечением предавались концертным занятиям…»>{54}
Штаб и основные части 139-го пехотного полка располагались в самом центре Шадринска, на углу улиц Николаевской и Весёлой, в построенном к 1914 году новом здании городского реального училища. Это двухэтажное каменное здание было самым большим во всём уезде. Помимо запасного полка в Шадринске имелись и иные признаки большой войны — два госпиталя для раненых, три сотни семей беженцев из западных окраин империи и лагерь военнопленных, в котором содержалось две тысячи немцев и подданных Австро-Венгрии всех национальностей, а также пара сотен турок.
Неподалёку от штаба на Николаевской улице располагалась кондитерская Анны Тимофеевны Павловой. Хозяйка обитала тут же, у неё и квартировала гимназистка Зина Кондратьева, чьи родители жили в 25 верстах от Шадринска в селе Осиновском. В 20-е годы XX века Николаевскую и Весёлую улицы переименуют соответственно в улицы Ленина и Либкнехта. Но пока имена этих товарищей в Шадринске были мало кому известны, за исключением, пожалуй, Андрея Жданова и его немногочисленных приятелей по политике.
