Жажда справедливости. Политические мемуары. Том II - [89]

На самом деле, село все меньше продает зерна системе хлебопродуктов и становится главным его покупателем. Обеспечение населения и скота почти полностью зависит от импорта зерна и хлебопродуктов. Углубление зернового кризиса определяется не только увеличением импорта, но и сложившимся многолетним курсом на концентрацию животноводства, который приводил к отрыву его от пастбищ и сенокосов, на применение технологий, где естественная трава играла все меньшую роль.

Поскольку производство мяса, молока и яиц всегда находилось в поле внимания руководителей страны, оно не жалело нефтедолларов на растущий импорт зерна. Кроме того, наше сельское хозяйство переродилось в систему, где почти 90 % земельных угодий работают на обеспечение скота и птицы кормами.

Столкнувшись с дефицитом зерна в государственных закромах и уменьшением поставок сырья (жмыхов и шротов, рыбной, мясокостной и травяной муки), Правительство пошло на ограничение производства комбикормов, которое упало с 38 млн. тонн в 1989 году до 25 в 1992 году. Увеличился нерациональный расход зерна на кормовые цели. Применение 1 кг комбикорма экономит 0,5 кг зерна. Хотя в комбикорме содержится лишь 70 % зерна, за счет добавок его эффективность на 20 % выше.

Правительству необходимо возглавить перестройку системы кормления животных, положив в основу простую идею – меньше скармливать непереработанного зерна, и увеличивать потребление комбикормов, пастбищных кормов, сена, силоса, корнеплодов. Это потребует немало времени, придется восстанавливать систему управления зерновыми потоками и мобилизации незерновых компонентов комбикормов. Но если этого не сделать, продолжится сокращение продукции животноводства и приближение стоимости продовольствия к мировым ценам. Пока оно продолжает надеяться на рыночную стихию, а импортная петля все туже затягивается на хребте российского продовольственного рынка.

Животноводство в современных крупных колхозах и совхозах, как правило, сконцентрировано в двух-трех местах хозяйственной жизни, что вызывает неравномерность распределения навоза. Сельхозугодия, прилегающие к животноводческим фермам и дорогам, удобряются нормально, а удаленные земли, как правило, не видят навоза, представляют заросшие сенокосы и невостребованные пастбища.

Датский гектар почвы имеет в 3 раза больше навоза, чем российский. При этом 70 % его вносит сам скот, гуляя на пастбище.

Нельзя обвинять колхозы и потомков жителей исчезнувших деревень, что они довели землю до такого плачевного состояния. Государственные структуры и ученые десятки лет добивались воплощения идеи превращения мелких деревень в крупные поселения городского типа, чтобы жизнь людей на селе была лучше. Об отрыве скота от земли, лишении почвы органики, как правило, никто не думал. Казалось, мы все вопросы сохранения и повышения плодородия сможем решить за счет применения химических удобрений.

Деградация травяного кормления тесно связана с потерей интереса к мясному скотоводству и овцеводству.

Нынешняя система сельского хозяйства в России складывалась на протяжении длительного времени. В ней все увязано в единый хозяйственный комплекс: севообороты и фермы с производственными и жилыми постройками, дорогами, электролиниями и прочими элементами инфраструктуры. Они практически неделимы.

Крупные колхозы и совхозы (либо их хозяйственные преемники) – наша реальность. Они еще десятки лет будут главными поставщиками зерна, мяса, молока, яиц, сахарной свеклы, подсолнечника и другой продукции на продовольственный рынок.

С этой реальностью необходимо считаться, проводя аграрные реформы. Один частный интерес не выведет сельское хозяйство на более эффективный путь развития. У Правительства нет иного выхода, кроме многолетнего патронажа обобществленных хозяйств. Интересы населения требуют более прагматичной аграрной политики, чтобы она не приводила к потере аграрного продукта во имя торжества частно-рыночных или каких-то иных ритуалов.

Исторически Россия веками шла по пути освоения новых земель за Уралом, в Сибири, Алтае, Дальнем Востоке. Во главе процесса шли земледельцы, которые осваивали целину и обустраивали землю, жгли леса, создавали плотины и пруды, организовывали луга и водопои, вели за собой лошадей и коров, свиней и овец, птицу. Они оставляли за собой деревни, села, дороги, развивали местные промыслы и торговлю, готовили базу для промышленности. Они сформировали устойчивую продовольственную базу государства на земле, которая ближе других стран приближена к Северу и не везде плодородна.

Впору задуматься о маршруте дальнейшего движения колхозов, совхозов и фермеров, поставив достижение продовольственного благополучия в качестве главной их цели на данном историческом этапе. Только ощутимый прирост продуктов земледелия и животноводства может быть критерием любых реформ и инноваций.

21.02.1994 в газете «Деловой мир» опубликована статья Д. Росса, экономиста из Великобретании, «Почему российская экономика оказалась в тупике?».

Он, в частности, писал, что Россия имеет самые богатые ресурсы энергоносителей и металлов. МВФ с 1992 года навязал ей программу увеличения их экспорта. Необходимым условием для этого было обеспечение резкого спада промышленного производства, который высвобождал значительные объемы энергоносителей и металлов для экспорта.