Жаркое лето. Первый поток - [16]
Повозив его из угла в угол, я поняла, что ровного участка пола здесь нет в принципе, и, пожертвовав одним листом из стопки, уравновесила рабочую поверхность. Мимо сновали дети, с некоторым любопытством поглядывавшие на мои манипуляции. С полотенцами через плечо, с пляжными сумками, в панамах и кепках, они быстро и дружно строились перед корпусом. Отряды собирались к океану, купаться. "Да уж, это вам не зарядка", думала я, сквозь широкое, во всю стену, окно наблюдая, как смирно стоят и большие, и маленькие, ожидая, когда выйдут, наконец, все, и можно будет идти.
— Все еще пишете? — Маргарита Михайловна вышла в ярком сарафане солнце-клеш и огромных, в пол лица солнцезащитных очках.
— Ну да, — ответила я, рассматривая неровно расчерченную шапку, где корявыми буквами в первом столбце было выведено "ФИО".
— Я тут составила вам список, — она положила рядом листок, мелко исписанный убористым почерком. — Зайдите на склад, узнайте, что тут вообще есть. В нашей комнате пара кроватей, да голые стены. Уверена, у них найдется хотя бы шкаф. А может быть даже что-нибудь из техники. Возьмите сразу утюг. Кроме того нам понадобится лист ватмана для стенной газеты. Прихватите и его тоже. И придумайте название отряда, его девиз и речевку…
— Зачем? — я изучала предложенный мне список, в котором помимо прочего значились и проверка спален, и опись имущества всего первого этажа корпуса, и составление заявки в двух экземплярах на починку инвентаря, если таковая требуется, и уточнение графика дежурств отряда в вожатской комнате…
— Как это зачем? — Маргарита Михайловна посмотрела на меня поверх очков, сдвинув те на самый кончик носа.
— Дети живут здесь уже неделю. Наверняка у них уже есть и название отряда, и девиз, и речевка.
Продолжительное молчание заставило меня поднять взгляд. Маргарита Михайловна стояла скептически поджав губы.
— Как вы собираетесь работать с детьми, организовывать их досуг, если вам лень придумать хотя бы речевку? Вы понимаете, что девиз отряда — это его дух, а речевка должна будить в детях самосознание? Отряд — это не просто группа ребят, приехавшая отдохнуть. Это маленькое товарищество! Девиз и речевка должны объединять их так же, как форма объединяет солдат одной армии. И такую важную часть воспитательной работы вы собираетесь пустить на самотек?
Я не нашлась, что ответить на это.
— Кстати, у вас есть карандаши, фломастеры, краски? — спросила она вдруг, безо всякого перехода вынимая из наброшенной на плечо пляжной сумки кремдля загара и откручивая колпачок на тюбике.
— Нет, — ответила я, глядя недоуменно на надпись "Le Soleil" на золотой тубе.
— Найдите обязательно. Газету будем рисовать сразу же после моря.
— Я хотела спросить, — с трудом переключилась я, — где мне можно оставить свои вещи, и вообще, где я буду спать?
— Здесь две комнаты для вожатых. Одну занял Артур… Вы, наверное, захотите жить с нами? — "Да уж, наверное, не с Артуром", подумала, но не высказала вслух я. — Тогда вам нужно будет найти рабочих и попросить их перенести еще одну кровать в первую комнату для вожатых. Ключи вот.
— Ага, сказала я, — цепляя еще один ключ на свою связку.
— Ну, мы пошли. Не скучайте тут.
Дверь за ней захлопнулась.
— А вот тебе и занятие на всю ночь, отдели просо от мака — сказала я, глядя, как эта крупная женщина, похожая в своем сарафане на идущее под всеми парусами судно, встает во главе отрядов рядом со своей подругой, взмахивает руками, крича "Равняйсь! Смирно! Шагом арш!", а её сын идет вдоль рядов, одергивая панамки на детях.
Склонившись над листами, я принялась быстренько строчить первый экземпляр списков отрядов, надеясь, что, закончив, сдам хотя бы его, а со вторым разберусь позже. Все равно у меня на руках оставалась электронная версия.
Невдалеке по центральной аллее друг за другом прошли все остальные отряды, и лагерь обезлюдел. Когда стихли детские голоса, слышнее стали пронзительные крики животных и стрекот насекомых. "Прямо как в джунглях", подумала я, вновь с опаской поглядывая на дикую местную растительность, оплетающую привезенные с Земли виды.
По столу медленно, но верно полз луч света, и я открыла расписание, чтобы проверить, сколько времени у меня в запасе. Местные сутки были длиннее почти на час. Но, думаю, даже этого, двадцать пятого часа бедной Золушке не хватило бы на то, чтоб угодить своей мачехе.
8.00 — подъем
8.10 — зарядка
8.20 — трудовой десант
8.30 — завтрак
9.00–12.00 — море
12.00–13.00 — свободное время
13.00 — обед
14.00–15.00 — тихий час
15.30 — полдник
15.40–19.00 — море
19.00–20.00 — свободное время
20.00 — ужин
21.00 — дискотека
22.00 — сонник
22.30 — отбой
Мысленно сдвинув сетку мероприятий на час и выкинув из нее дискотеку, я поняла, что времени не хватает катастрофически. И всё равно, как я ни спешила, первый список был готов лишь через сорок с лишним минут. Взглянув на ключ от комнаты вожатых, я решила не тратить время и не перетаскивать туда свои вещи. Закрыв корпус, с листком в руках, я побежала к вожатской. Внутри никого не было. Наискось просвеченное солнцем, помещение было полно тихо кружащейся пыли. На краю письменного стола уже лежала тощая стопочка исписанных бумажек, и я оставила свою сверху.
Думал ли обыкновенный геолог Никита Соколов, что отправившись на разведку очередного рабочего участка, он попадёт в мир, ставший однажды убежищем для некогда населявших Землю рас: оборотней, домовых, лесных духов?Спасаясь от костров Инквизиции, гномы построили Лабиринты, ведущие в Новый Эрин — новый мир для тех, кто хотел свободной жизни и свободной веры. Они закрыли переходы, вручив Ключ Совершенным — людям, сознательно отрёкшимся от убийства. Но Хранитель Ключа погиб, тот был утрачен, а вместе с ним была потеряна и загадочная реликвия Монсегюра.И сегодня, спустя семьсот с лишним лет, чтобы вернуться домой, Никите Соколову предстоит найти и то, и другое.
Когда орудие мести становится другом, а друг — орудием мести…
«Полуобнажённое тело, соединённое с киберпространством тысячами жидкокристаллических нейроконтактов, лежало перед ним на платформе саркофага. Неотключенная моторика продолжала генерировать слова, связки порождали звуки, точно так же, как на лице отражались чувства, пока узник там, в своей виртуальной камере, играл с машиной в виртуальные нарды. Заключённый не слышал его…».
Его зовут Дио. Он не помнит своего прошлого и не думает о будущем. В постоянно меняющемся мире мертвого Города он живет сегодняшним днем, понимая, что дня завтрашнего у него может и не быть. Он называет себя Губителем. Хладнокровный убийца, стервятник, разоряющий крысиные гнезда, охотник на бессмертных тварей Мастера Лека, Дио владеет оружием, способным пошатнуть Равновесие, но даже сам не догадывается об этом, пока в его жизни не меняется все. Он становится игрушкой в чужих руках, и неведомые кукловоды по одной обрезают нити, поддерживавшие его, не дававшие ему погибнуть в жестоком мире Города.
Антиутопия. Мир победившей Ноосферы. Так и хочется прилепить дурацкое посвящение. Вроде: Фантастам — настоящим, прошлым и будущим настоящего, прошлого и будущего.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Липучка — рыжий суперкотенок с IQ около ста шестидесяти, который научился понимать человеческую речь. Липучка был теперь человеком практически во всех отношениях, кроме телесного. Например, он держал в голове набросок первых двадцати семи глав книг «Пространства-времени для прыгуна». Но однажды шерсть на загривке Липучки встала дыбом — в комнату крадучись вошла Сестренка. Она казалась худой, как египетская мумия. Только великая магия могла побороть эти жуткие проявления сверхъестественного зла.
Профессор обрадовался, что стал первым жителем Земли, выбранным для официального контакта с инопланетянином. Житель Марса заранее подготовился к встрече, выучил английский язык, а прибыв в квартиру профессора, сразу огорошил его вопросом: «Где это находится?». Дальнейшие события развивались непредсказуемо и едва не довели семью профессора до инфаркта.
Фрэнсис Легран был знаменитым актёром. За свою жизнь он сыграл множество театральных ролей и умер знаменитым. Последние пять лет жизни он провёл затворником, создавая коллекцию своих портретов, статуй, фотографий, бюстов, эскизов и т. п. — всего набралось 237 штук.Спустя некоторое время после смерти старика в дом, где хранится коллекция и живёт вдова, приезжает сын актёра — неудачник и алкоголик. Пока был жив отец, над сыном всегда висел его авторитет и воля. Жизнь молодого человека не сложилась. Однажды, когда матери не было дома, парень напился в очередной раз и портреты отца заговорили с ним…
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?