Жаркие перегоны - [54]
— Та-ак, — Климов затянул паузу, явно обдумывая очередной свой вопрос. Но спросил напрямую: — Что и как думаешь докладывать, Константин Андреевич?
— Колобов сказал мне, что на бюро будет приглашен министр или вы, и я полагал, что мы с вами могли бы вместе обдумать...
— Ну, Семен Николаевич вряд ли сможет приехать, — раздумчиво покашлял замминистра. — Эскулапы что-то целятся на него, об отдыхе поговаривают. А я... Ты, чего доброго, начнешь там, на бюро, спорить со мною, как тогда, в вагоне. Красиво мы будем с тобою выглядеть перед товарищами, а, Константин Андреевич?
— Георгий Прокопьевич, может, и я в чем-то неправ. Там разберутся.
— Ты такими вещами не шути, — приструнил мягко Климов. — Обком есть обком.
— Во всяком случае, Георгий Прокопьевич, говорить там надо все как есть. Бортников не хуже нас с вами проблемы дороги знает.
— Ну, это как сказать...
Замминистра помолчал.
— Вот что, Константин Андреевич. Принципиальность, конечно, хорошее качество, я лично его в людях ценю. Но... может, не будем пороть горячку? Доложим бюро, что в ближайшее время поправим положение на магистрали. К чему огород городить? Признаем, что подзапустили эксплуатационную работу на дороге, что не все еще резервы использовали, строителей вспомним. В конце концов, вы-то здесь ни при чем: Красногорсктрансстрой — сам же ты на коллегии докладывал — систематически срывает ввод в строй объектов... Ну, если я буду, скажу, что и министерство кое в чем виновато — успокоились, с себя меньше спрашивать стали...
Уржумов задумался. Никогда еще замминистра не говорил с ним в таком тоне — чуть ли не просительном.
Трубка терпеливо ждала.
— Будет работать обкомовская комиссия, Георгий Прокопьевич. В ее составе специалисты, и...
— Мы с тобой тоже специалисты, Константин Андреевич. Разве наше мнение не должно быть решающим? Если, конечно, выработаем единую платформу.
Уржумов молчал. Непростительно долго молчал перед таким высоким начальством.
— Я должен подумать, Георгий Прокопьевич, — сказал он наконец. — Сложный вопрос, очень сложный.
— Я и не говорю, что простой. Просто боюсь, что излишняя откровенность может повредить делу. Это тебе не у нас, на коллегии...
— Я подумаю, — еще раз повторил Уржумов.
— Да, чуть не забыл!.. Я сегодня Цейтлина вызывал, финансового нашего бога. Толковали о помощи вашей дороге. Пожалуй, кое-что наскребем. Пожалуй, начнем реконструкцию вашей Сортировки уже в будущем году... Не убрать ли ее вообще за пределы Красногорска? Ведь теснота там какая, развернуться негде, город со всех сторон жмет...
— Я об этом и говорил в свое время, Георгий Прокопьевич! — Уржумов радостно перехватил рукой трубку, стал искать на столе папку с бумагами. — У меня тут и выкладки есть, цифры...
— Цифры я помню, — не стал слушать Климов. — Перед бюро позвоните мне еще, посоветуемся. Главное, не горячись, Константин Андреевич. Всего доброго!
Красный телефон отключился.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
18.00—20.00
I.
Разогретое за день железнодорожное полотно пряно и масляно вздыхает под колесами поезда — шустрой зеленой ящеркой бежит мимо депо электричка. Она только-только отошла от вокзала, вон его хорошо видно отсюда, а в окнах уже трудно различить отдельные лица — замелькали от скорости, слились.
Люба, припав к плечу мужа, закрыла глаза и засмеялась:
— Ой, голова что-то закружилась.
Борис, бережно обнимая одной рукой жену, а другой сына, белоголового, как мать, вертлявого Юрку, сказал:
— А ты не смотри, чего смотришь!
Теплый и пыльный вихрь, поднятый электричкой, трепал белое, с цветами по подолу, платье Любы, и она придерживала его руками, поворачиваясь к поезду спиной, пряча лицо на груди мужа.
— Папа! Папа! — кричал сквозь шум электрички Юрка. — А мы тебя ждали-ждали, а потом сюда, в депо, пошли. Может, думали, ты сломался. Мама сначала ругалась на тебя — что это, говорит, он не идет, — а потом заплакала.
— Ну уж, заплакала, — возразила ему мать и потрепала по голове. — Так что-то, глаза...
Люба, счастливо и тревожно глядя на Бориса, взяла под руку Саньку, молчаливо слушающего их семейный разговор.
— Больно, Сань?
Тот потрогал повязку, мотнул головой:
— Немного есть.
Электричка прошла; удаляясь, вызванивала колесами, быстро уменьшаясь в размерах, таяла в вечерней розовой дымке. Палящее весь день солнце тяжелым малиновым шаром висело сейчас над гладью водохранилища, облив красноватым, тревожащим каким-то светом крыши зданий; красно полыхали и прямоугольники окон. Зной спал, но воздух был еще плотным и душным, особенно здесь, на междупутье, загороженном с двух сторон станционными и деповскими постройками. Десяток путей тесно и узко лежал между этими постройками, рельсы тускло и путано пересекались, снова разбегались в разные стороны, упираясь в множество карликовых или, наоборот, длинноногих светофоров; лишь у самого вокзала путаница эта кончалась — четко обозначались приемо-отправочные пути.
Люба боязливо вертела головой, распущенные по плечам пышные ее белые волосы воздушно метались из стороны в сторону.
— И как только вы тут разбираетесь! — вырвалось у нее. Глянула на сына, словно ждала от него поддержки, но Юрка недоумения и тревог матери не разделял — все ему было здесь интересно, все нравилось.
Роман «Белый клинок» раскрывает малоизвестную страницу истории становления Советской власти в Воронежской губернии и, в частности, показывает борьбу партийных и советских органов, чекистов с кулацко-эсеровским мятежом в 1920—1921 гг. В основу романа положены подлинные события, он населен запоминающимися героями, судьбы которых во многом драматичны. Написан в остросюжетной, увлекательной форме.Книга рассчитана на массового читателя.
1995 год. Первая чеченская война. В Гудермес, в составе опергруппы, направляется младший лейтенант милиции кинолог Олег Александров. Его боевой друг, лабрадор по кличке Линда, активно помогает оперативникам в поиске оружия, взрывчатки, а также боевиков полевого командира Рамзана Гадуева. В отместку боевики устраивают засаду на автомобиль, в котором опергруппа едет на задание… Тяжело раненый офицер, ставший инвалидом, не сдаётся судьбе, не оставляет любимого дела, добивается того, чтобы остаться на службе в органах внутренних дел.
Роман Валерия Барабашова «Крестная мать» рассказывает о наших днях — противоречивых, тяжелых, полных страданий и горя.В центре повествования — трагическая судьба женщины: сын ее погиб в Чечне, мужа убили в родном городе, из нее же — доброго, сердечного человека, сделали преступницу.Все атрибуты современного остросюжетного письма: торгующая оружием мафия, коррупция и продажность высших государственных чинов, предательства, погони, пытки — ожидают в этой книге поклонников детективного жанра.
Человек перегрызает горло собаке, мать и отец «заказывают» сына, коту вставляют золотые зубы, семилетний ребенок убивает мать и ранит бабушку… Если это жизнь, тогда что же такое кошмар? И все это в тихом провинциальном Придонске — где кровавый клубок преступлений пытаются распутать профессионалы РУОПа, ФСБ и прокуратуры.
«Крестная мать — 2» Валерия Барабашова — остросюжетный криминальный роман, центральная тема которого — война в Чечне и судьбы людей, соприкоснувшихся с этой войной. Роман написан по всем законам детективного жанра: погони за преступниками, попытка угона самолета и взрыва на атомной станции, коррупция высоких должностных чинов, дележ государственной собственности.
Новый роман воронежского писателя Валерия Барабашова посвящен проблемам, волнующим сейчас все наше общество, — борьбе с организованной преступностью. Действие его развивается в наши дни в одном из городов средней России. Роман отличается острым, динамичным сюжетом, здесь есть все присущие детективному жанру слагаемые — убийства, погони, угон самолета и т. д. Действующие лица — сотрудники КГБ, военнослужащие, работники местного завода «Электрон», а также преступные элементы. Действие романа разворачивается на фоне сложной внутриполитической и экономической обстановки в стране.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.
Повесть посвящена жизни большого завода и его коллектива. Описываемые события относятся к началу шестидесятых годов. Главный герой книги — самый молодой из династии потомственных рабочих Стрельцовых — Иван, человек, бесконечно преданный своему делу.
Повести и рассказы ярославского писателя посвящены событиям минувшей войны, ратному подвигу советских солдат и офицеров.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник известного советского писателя Л. С. Ленча (Попова) вошли повести «Черные погоны», «Из рода Караевых», рассказы и очерки разных лет. Повести очень близки по замыслу, манере письма. В них рассказывается о гражданской войне, трудных судьбах людей, попавших в сложный водоворот событий. Рассказы писателя в основном представлены циклами «Последний патрон», «Фронтовые сказки», «Эхо войны».Книга рассчитана на массового читателя.
По антверпенскому зоопарку шли три юные красавицы, оформленные по высшим голливудским канонам. И странная тревога, словно рябь, предваряющая бурю, прокатилась по зоопарку…