Жаркая зима - [9]

Женя тайком вздохнула, когда поданная порция закончилась, и налила себе еще чаю.

За столом установилась немного неловкая тишина — так бывает, когда вроде и пора бы расходиться, но жаль. Или когда предстоит не слишком приятный разговор и очень не хочется портить собеседникам настроение.

Нарушил молчание граф. Хмыкнув каким-то своим мыслям — Женя уже знала это его выражение, когда лицо делалось сначала отрешенным, а после в один миг — жестким, он спросил:

— В вашем доме, адмирал, можно не опасаться чужих ушей? Разговор пойдет крайне серьезный.

— На кабинете есть защита, — ничуть не удивившись вопросу, ответил Гронтеш. — Если желаете, можем пройти туда.

— Вместе с дамами, — словно извиняясь, добавил граф. — Они в курсе дела, к тому же разговор прямо касается судьбы Джегейль.

Надо будет спросить, подумала Женя, адмирал такой шовинист или здесь просто не принято приглашать дам в рабочие кабинеты мужчин? Ну, так же, например, как мужчин — в дамские будуары? Неприлично или даже предосудительно…

А что граф ее в свой кабинет постоянно водит, так у него работа такая. «Профдеформация», — хихикнула про себя Женя: мысль о том, что можно говорить о чем-то серьезном в гостиной, графу наверняка и в голову не придет! Даже в гостиной его собственного дома, где никто не станет подслушивать.

Однако если адмирал и был недоволен, он никак этого не показал. Провел гостей в кабинет, галантно придержал дверь перед дамами и предложил им располагаться на свое усмотрение.

Тетушка сразу же уселась на диванчик у окна, а Женя, не удержавшись, подошла к огромному глобусу, стоявшему на отдельном столике между окном и письменным столом. Глобус — это оказалось гораздо наглядней того атласа, который показывал ей граф, пусть и не так детально. Не обозначены страны и города, зато можно рассмотреть очертания материков. Знакомые, но все же немного другие.

По странной иронии судьбы, сейчас на Женю смотрела как раз та часть Евразии, на которой глаза невольно искали родной город. Здесь были Черное море и Азовское, Крым и цепочка Кавказских гор, а вот Каспийского моря не было. Интересно, его в самом деле нет, или это «белое пятно» на карте мира?

Женя крутанула глобус. Тот вращался медленно, неторопливо и как будто даже степенно, если можно применить это слово к неживому предмету. С чувством собственного достоинства. Почему-то Жене он казался именно таким — почти живым и уж точно одушевленным. Знающим себе цену.

Вместо Австралии и Антарктиды на глобусе голубел океан с корабликами, китами и морскими чудовищами. А вот Америки оказались неплохо разведаны — на месте были и Великие Озера, и Анды с Кордильерами, и даже Амазонка. «И почему тогда нет картошки, помидорчиков, кукурузы?» — Женя попыталась вспомнить, какие еще любимые продукты родом из Америки. Семечки? Зато здесь не курят, а это уже плюс!

Адмирал подошел, остановился рядом. Спросил:

— Разбираетесь в картах, барышня?

— Не так уж, — Женя рассеянно пожала плечами. — Как все.

И тут же поняла: а вот теперь — прокололась! Не могут в этом мире «все» разбираться в очертаниях материков даже на среднем школьном уровне родного мира.

Адмирал положил ладонь на глобус, останавливая неспешное вращение — как раз на Японию. То есть, на Огненные острова, поправила себя Женя.

— Можете показать, где вы жили?

— Нет.

— Жаль. Мне, признаться, очень это интересно.

— А что вы сами сказали бы, дорогой адмирал? — спросил граф. «Давай уже, дядюшка, колись», — мысленно подстегнула Женя.

Между тем адмирал задумчиво обвел пальцами контуры Кюсю, Хонсю, Хоккайдо, Сахалина. С юга на север — наверное, как плавал… то есть, черт, моряки же не «плавают»…

— Это, получается, вы и до материка доходили? — пробормотала Женя. В этом мире даже если и есть Россия, до Владивостока она еще наверняка не доросла, и все же стало… приятно, что ли? Наверное, похожие чувства испытываешь, встретив в чужой стране земляка. Адмирал Гронтеш ей, конечно, ой как не земляк, ну так ведь и не страна чужая, а целый мир.

Гронтеш хмыкнул, бросив на Женю быстрый, почему-то слегка виноватый взгляд.

— Не знаю, граф, племянница она вам или нет, но если племянница, даже предположить боюсь, куда занесло вашего кузена. Я бы сказал, что вы, барышня, жили какое-то время на Огненных островах, скорей всего, у побережья где-нибудь к северу, но язык вам не родной. Да и внешность, сами понимаете.

— Внешность и язык объяснить легче, чем неумение есть, э-э… вот то, что вы ели. Дорогая племянница, я тебе аплодирую, — граф приподнялся с кресла и изобразил поклон.

— И совершенно не за что здесь аплодировать, — вздохнула Женя. — У нас это очень популярно, и я правда их люблю. Лучше расскажите адмиралу сами, в чем дело.

Что с Джегейль не так все просто — и даже не так сложно, как можно было бы подумать, а еще сложнее — адмирал фор Гронтеш понимал и без объяснений. Понял уже и то, что граф фор Циррент «племяннице» верит и знает о ней и ее прошлом если не все, то, по крайней мере, главное. А поняв это, нетрудно было догадаться и о том, к чему затеян весь спектакль. Начальнику Тайной Канцелярии зачем-то потребовалась девушка, которую можно связать с Огненными островами.