Жаркая зима - [76]

Тетушка тайком смахнула слезинку. Граф хмыкнул:

— Пока мы ждем свидетелей, а дамы успокаиваются, предлагаю пойти в библиотеку и выпить по бокалу вина.

— Я надеюсь, что дамы к нам вскоре присоединятся, — адмирал поклонился.

— А почему в библиотеку? — спросила Женя, когда мужчины вышли. — Не в кабинет?

— Что ты, деточка, кабинет — для дел. То есть, я хотела сказать, для исключительно мужских дел, — тетушка прижала ладони к пылающим щекам, вздохнула прерывисто. — Вот уж не думала, в мои-то годы…

— Ой, вы скажете! — возмутилась Женя. — Какие еще «годы»?! Адмирал тоже не пацан сопливый, в конце концов, а вы, тетушка, вообще в зеркало на себя глядите? Вы же у нас красавица! Да такой улыбки, как ваша, вообще ни у кого больше нет! Уважаю адмирала, вот честное слово, уважаю, знает, на кого смотреть и в кого влюбляться.

Она тарахтела беспрерывно, тормошила замершую тетушку, обнимала, повторяла вновь и вновь, как рада, как счастлива за них с адмиралом, какая они чудесная пара, и тетушка, наконец, отмерла. Вздохнула еще раз, робко улыбнулась:

— Пожалуй, мне нужно переодеться. Джегейль, милая, попроси подать в библиотеку чаю, хорошо?

— Все сделаю, — радостно пообещала Женя. — Господи, вот это у нас событие! Сенсация! Сплетня сезона, а, тетушка? Вот честное слово, спорим, мое чудесное появление вы с адмиралом переплюнете?

И тетушка наконец-то рассмеялась.

— Признаться, не ждал, что вы так быстро решитесь, — граф разлил вино, протянул бокал будущему родичу. — Хотя мелькнула, знаете ли, мысль, что у вас с Гелли могло бы что-нибудь получиться — на том злосчастном балу, я заметил мельком, вы смотрели друг на друга так, будто одни во всем мире.

Сейчас казалось, что он уже тогда понял: дело к свадьбе. Хотя, если быть точным, мимолетное впечатление тут же забылось, вытесненное тревогой за Джегейль, и вспомнилось лишь теперь. Но Гелли и впрямь выделяла адмирала фор Гронтеша из прочих мужчин, а после бала это буквально бросалось в глаза.

— Я и сам не ждал, — адмирал неловко усмехнулся, принимая бокал. — Но стоит ли тянуть, если уж что-то о себе понял? Жизнь, граф, дама неверная, вторых шансов не дает почти никогда. Я только представил, что оставлю Гелли за спиной, отправляясь в бой, и стало совершенно невыносимо думать, что она может так и не узнать о моих к ней чувствах.

— Понимаю.

Они отпили вина почти одновременно — медленно, смакуя. Терпкий вкус поздней осени — дыма костров, прихваченных первыми морозами ягод. Вкус зрелости…

— Мальчишки любят загадывать на «после войны», — задумчиво сказал адмирал. — Отчего-то им кажется, что это признак настоящего мужества — отказаться от чувств, отложить их на мирное время. Но это не так. Когда знаешь, что тебя ждут, чувствуешь себя обязанным победить и вернуться.

— Да, вы правы, — граф невольно припомнил кое-какие приключения своей молодости. Его не ждала любимая, зато ждали сестры, и ради них он не мог себе позволить глупо и бесславно сгинуть. Особенно после того, как пришло известие о гибели Арбальда, и Гелли была чуть жива от горя.

Адмирал размышлял о том же:

— У меня дочь и сестра. Реннар уже взрослый, но и ему, я думаю, было бы тяжело потерять отца. Но он мужчина, он и сам будет сражаться. А Сильвия и Лили-Унна… они нуждаются в моей защите. Знаете, граф, для них годы моей опалы были почти счастливыми, и я не могу их в том винить.

— Понимаю, — повторил граф. В последние месяцы его привычка к одиночеству ушла, сменившись теплым чувством присутствия семьи, и он легко мог понять такие же чувства. Гелли, наверное, тоже было одиноко в ее поместье. — Вам стоит перевезти их сюда. Пусть ждут вас вместе с Гелли, и им будет не так тоскливо, и вам спокойнее. Конечно, ваши земли далеко от побережья, но все же опасно оставлять женщин одних в военное время. Как выразилась бы моя племянница, они — ваше «слабое звено».

— Я уже думал об этом.

— В таком случае, не тяните.

— Сильвия давно просилась в столицу, но она слишком юна.

— Полагаю, здесь найдутся для нее сверстницы.

Разговор тек неторопливо и тепло — о семьях, о родных и близких. Повод позволял, и благом казалось отвлечься от мыслей и забот военных, вспомнить о будущем рода, о той незримой нити, что проходит через ныне живущих, связывая предков и потомков. Граф подумал даже — а эту мысль он не допускал до себя, пожалуй, уже лет двадцать — что и на нем лежит незримое, но весомое обязательство, ибо род фор Циррентов пока что не продолжен ни в одной из ветвей.

Вошла Джегейль, как-то незаметно на столике появилось все для чаепития, наконец-то присоединилась к ним и Гелли — она сменила темно-синее домашнее платье на праздничное серо-стальное, с перламутровым отливом, украшенное мелкими жемчужинками и серебряным шитьем, и в глазах адмирала тут же вспыхнуло восхищение. Терпко запахло любимым чаем «племянницы» и адмирала — граф подумал, что скоро и он привыкнет к этому варварскому напитку. Ланкен доложил о приезде его высочества с порученцем.

Давно у начальника Тайной Канцелярии королевства Андар не случалось таких спокойных, безмятежных дней.

И, право же, ему стоило бы вспомнить собственную, годами опасной работы выпестованную мудрость: чем прекрасней день, тем больше шансов на отвратительный вечер.