Жар сумрачной стали - [18]

– Твоему дружку надо есть побольше того, чем он потчует клиентов.

– На себя глянь, Гаррет, – посоветовал громила. – У всех с годами брюхо растет. Пока голодный, думаешь: «Блин, как бы пожрать?» А когда заходишь в кабак, где пивка наливают и жратвы от пуза, так опомниться не успеешь, как полкоровы сожрешь.

– Согласен. – Уж мне ли не знать, с моим-то Дином и его кулинарными способностями.

И пиво тут ни при чем. Разве что в самой малой степени.

– Слушай, Гаррет, мне работать надо.

– Ну да. Будь здоров.

– Почаще оглядывайся, Гаррет. Все кругом свихнулись.

Я не поверил своим ушам: Сарджу взбрело в голову проявить заботу о Гаррете! Интересно, с какой стати?

Попка-Дурак снова задел меня крылом, воспарив в поднебесье.

Да, птичка не ведала покоя. Ладно, хоть помалкивает. Спасибо Покойнику; когда бы не он, попугай давным-давно сообщил бы всей округе, что Гаррет любит маленьких детишек. В том самом смысле. А так… По правде сказать, связка «попугай-логхир» не могла не вызвать изумления: ведь Покойник способен был мысленно управлять птичкой на расстоянии в несколько миль. Наш же с ним контакт разрывался, стоило мне выйти из дома и свернуть за угол.

Мало того, что Покойник бдит за мной дома. Стоило ему обнаружить, что он может управлять пернатым негодяем, как мне совсем не стало житья.

– Я иду в пивоварню, – сообщил я попугаю. Там, кстати, скоро пересменок.

Идет по улице человек, разговаривает с птицей… Казалось бы, что в этом особенного? Но вокруг меня мгновенно образовалось пустое пространство: никто не желал даже пройти рядом со мной.

Вообще-то на улицах Танфера полным-полно типов, которые беседуют с призраками. Для них в Кантарде открылись двери в измерения, недоступные простым смертным.

Сама по себе война – далеко не худшее из зол, но она, безусловно, разрушает барьер между человеческим миром и преисподней.

Попугай помахал мне крыльями и полетел вдоль улицы. Видимо, Покойник ослабил хватку: бедолагам-прохожим пришлось выслушать о себе много интересного. Люди принялись кидать в птаху палками и камнями. В ответ Попка-Дурак развопился громче прежнего, всячески выказывая двуногим свое презрение. Двуногих он не боялся.

Другое дело – ястребы…

С неба неожиданно свалился пернатый хищник не поддающейся определению породы. Мистер Большая Шишка спохватился в самый последний миг и сумел-таки увернуться. Страдая от уязвленной гордости, он разразился новым потоком брани.

Я ухмыльнулся:

– Поделом тебе, выкормыш эльфийский! В следующий раз он уже не промахнется.

Попугай уселся ко мне на плечо и сложил крылья. Хищник покружил над нами и решил поискать другую добычу. Чего-чего, а голубей в Танфере хватало…

– Аргх! – прохрипел я. – Через глаз повязка, через череп шрам! – Проковылял несколько шагов, приволакивая левую ногу. Моих усилий по достоинству не оценили; наоборот, я заслужил пару-тройку косых взглядов. И то сказать: сегодня едва ли не в каждой карентийской семье был вернувшийся с войны инвалид…

14

Когда я подошел к пивоварне Вейдера, навстречу мне высыпала небольшая толпа: рабочие дневной смены. Окрестности пивоварни пропитались запахом закваски; впрочем, этот запах изводил только непривычных: ни рабочие, ни обитатели соседних домов его не замечали.

Здание пивоварни – кирпичная громадина с десятками башенок и башен, среди которых в сумерках вились нетопыри, – смахивало скорее на приют для оборотней и вампиров, чем на столицу обширной деловой империи. Ни дать ни взять древний замок.

Что я могу сказать? Вот вам образчик художественного вкуса папаши Вейдера. Мало одного – на Делор-стрит другой, точно такой же, только поменьше. Малый замок построили первым; когда выяснилось, что в нем пивоварню не разместить, Вейдер принялся строить ту самую громадину, а в малый замок перевез семью. С тех пор он так и жил в этом замке, а большой за годы успел обрасти множеством полезных пристроек.

В Танфере любят пиво.

Охраны как таковой на пивоварне не было. Старшие рабочие по очереди обходили территорию, присматривая за порядком. До сих пор этого было вполне достаточно: рабочие патрули защищали завод не хуже, чем рабочие пчелы – свой улей.

У главного входа нес дозор знакомый дедок по имени Джерал Диар.

– Привет, Джерри! – окликнул я. – Пропустишь?

– Гаррет? – Старик подслеповато сощурился. Похоже, мое появление застало его врасплох. Это хорошо. Если меня никто не ждет, мне, может быть, повезет застукать плохишей с поличным. – Тебе чего?

– Вот, пришел поглядеть, как вы тут пробавляетесь. Сколько бочонков за сегодня уперли?

– Веселись, пока молодой, Гаррет. Потом поздно будет.

– То есть тебе уже поздно?

Диар был из тех людей, кому только дай повод, чтобы распустить язык.

– Мне веселиться не с чего.

– Почему это?

– Так до чего страну-то довели?! Разор, раздрай… Каждый на своем стоит, а других и слушать не желает.

Ну-ка, ну-ка. Подкину-ка я Джерри наводящий вопросик:

– Неужто и у вас за политику морды бьют?

– Да нет, здесь пока не бьют. Мистер Вейдер такого не потерпит. А вот снаружи-то ужас что творится. Мы ж не слепые, Гаррет, и не глухие. Куда ни сунься, то в демонстрацию воткнешься, а то и в самый настоящий бунт. И кто, спрашивается, виноват? Вестимо, эти чужаки из Кантарда. Сами на неприятности нарываются.