Жар под золой - [63]

— Не рассказывай мне сейчас про свои успехи, Баушульте, ты не ослышался, я и впрямь заделалея сыщиком и к тебе пришел, потому что всю свою жизнь ты только и знал, что выслеживать людей...

— Хорошо сказано: выслеживать... Лотар, ты, пожалуйста, не воображай, будто полиция слепа на оба глаза, видеть-то она все видит, я хочу сказать — в твоем случае, но без сноровки, без доказательств, из одних предположений дела не построить, а там, где ничего нет, там и король не поможет... но вообще-то я с тобой согласен, они не дураки... эти люди... Скажи-ка, ты часом не получал каких-нибудь известий от своей дочери?.. Это я просто так спросил, это к делу не относится, вспомнилось и спросил, потому что ты всегда отмалчиваешься, когда речь заходит о твоей дочери... — Баушульте погладил лабрадора, который лизал его руку. Потом он набил трубку и хотел было поднести ее ко рту, но спохватился и сунул трубку в большой карман своего фартука. Здесь курить не полагалось: цветы очень чувствительны, а для Баушульте они вообще святыня. Он откинулся на батарею и с довольным видом оглядел свои посадки, поглаживая при этом собаку, которая издавала какие-то странные звуки.

— Нет, Лотар, это не психи, и не авантюристы, и даже не обычные преступники, это люди, которые точно знают, чего они хотят и когда именно. Зато мы не знаем, чего они хотят и когда именно. Хорошо, Лотар, я тебе помогу, само собой, это теперь не только твое личное дело, но и мое тоже, а я гляжу в оба. И для начала попытаюсь кое-что выведать... Но когда настанет срок, найдутся люди, которые тебе не поверят, потому что ты сам в свое время возил эти ящики... Уж так оно бывает на белом свете, самое простое кажется самым неправдоподобным...

— Неужели ты всерьез так думаешь?

— Я не думаю, потому что я тебя знаю, но в полиции служат и такие, которые ничего не видят дальше собственного носа, не говоря уж о том, чтобы думать... полицейский мундир — это не более как вид одежды, ума он не прибавляет; я по собственному опыту знаю, что чем выше у этих тупоголовых деятелей чин, тем больше они уверены в себе, они вообще всегда уверены, о чем бы ни шла речь...

— Я просто не знал, как мне быть, поэтому и пришел к тебе. Бюлер уже старый, ну а Франк...

— Франк?! — взвился Баушульте. — Этот чокнутый готов с вязальными спицами выйти против бульдозеров. Он хочет приостановить то, что приостановить невозможно. Он только сеет смуту в собственной партии, этот болван, и вот за такого болвана я голосовал, за такого заступался. Город продаст эту территорию частной строительной компании, за хорошие деньги продаст, не без того, а чтобы пресечь разговоры о подкупе, учреждена независимая комиссия...

— Баушульте, проснись, в этой независимой комиссии заседает тот же Бальке, а ему эта строительная компания уже давным-давно отвалила солидный куш... Он получит самый крупный заказ: вывозить разрушенные дома и доставлять материал для новых, причем заказ долгосрочный, может на все три года, потому что строительство на столько рассчитано, а может и больше чем на три, уж в строительном деле я кое-что смыслю.

— Лотар, да у тебя мозги запечатаны, что ли, чего ты, собственно, так заводишься? Северный поселок уже не спасти, и я не собираюсь поддерживать Франка, хотя мы соседи и старые товарищи по партии. Поверь моему слову, Франк просто болван, он хочет спасти то, что давно умерло. Внуши ты ему ради бога, что его растопчет собственная же партия, разве что похороны будут по первому разряду, как и положено для людей его ранга.

— Слушай, Баушульте, я не знаю, прав ли ты, но Франка мы должны поддерживать и как товарищи по партии, и прежде всего как соседи, мы не должны ставить ему палки в колеса.

— Франк — твой друг, я к нему тоже хорошо отношусь, иначе не стал бы публично за него заступаться, но пойми и ты, Лотар, дружба не должна ослеплять... Чего, по-твоему, хочет Франк? Спасти живущих там людей или при жизни заслужить право на памятник?

— В этом ты его упрекать не смеешь.

Выйдя из теплицы, Баушульте раскурил трубку. Собака тоже вышла вслед за нами. Жена Баушульте протирала окна их зимнего сада. Она была еще миниатюрнее, чем муж. Она улыбнулась нам, но такая же улыбка вполне могла адресоваться и собаке.

— Лотар, чтобы ты не заблуждался, учти: далеко не все хотят остаться в Северном поселке, а Франк хочет, чтобы там остались все. Это, как говорится, две большие разницы... Благоустройство старых домов будет стоить миллионы... а каков выигрыш? В этих домах даже подвалов нет, ты сам говорил мне однажды, что не хотел бы жить в доме без подвала... Кстати, большинство безработных живет именно там... вот ты и полюбопытствовал бы почему. Они же все от рождения заклеймены как асоциальный элемент только потому, что живут в Северном, — это безобразие, но это так...

— Да будет тебе, я и сам все это знаю, а рассказать я хотел вот что... Недавно я видел в пивной одного из твоей прежней бражки, щенок еще, он разглагольствовал у стойки. И знаешь, что он говорил? Школы, мол, у нас день ото дня все лучше, а безработных — все больше, вот стали бы школы малость похуже, тогда и безработных стало бы поменьше... Этот парень без году неделя как выпущен из школы. Тут даже Паяц перестал скалиться.