Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 1 - [19]

Шрифт
Интервал

Анжу

(1400 – 1408 г.)

Мари де Блуа почти не ошиблась – очень скоро Луи Анжуйский действительно готов был забыть обо всём на свете, и даже о своих любимых военных забавах на юге Италии.

С восторгом, абсолютно детским, следил он за действиями супруги, ловко и очень толково занявшейся ведением его дел. И, в конце концов, пришёл к выводу, что брак по расчёту, несущий в своей основе заранее оговоренные выгоды, может принести и совершенно неожидаемые удовольствия.

Появившись перед своим двором наутро после первой брачной ночи и горделиво подождав, когда слуги растянут перед придворными окровавленные простыни, герцог Луи оповестил всех, что супруга его «совершенная прелесть». Его утомлённый, но довольный облик значительно подкрепил эти слова, изумляя придворных своей неожиданностью. Все знали, что плотских утех его светлость никогда не чурался, но, не имея времени и особенного желания для галантных ухаживаний, принятых в свете, предпочитал развлекаться с маркитанками своего войска, не капризными пастушками из окрестностей Анжера, да с заезжими шутихами из балаганов. Мадам же, новая герцогиня, мало того, что в девках засиделась, так ещё и воспитана была на постах и молитвах. Кто же ожидал от подобного союза иных радостей, кроме тех, которые давал один только расчёт? И вот, надо же…

При анжуйском дворе долго гадали, чем и как эта принцесса-монашка смогла так хорошо удовлетворить их герцога, пока не пришли к выводу, что новое всегда интересно, и, раз его светлости понравилось, то, дай Бог, чтобы продлилось это как можно дольше, и не кончилось уже через месяц.

Однако, не кончилось!

Прошёл целый год, и, хотя Господь не послал герцогской чете никакого потомства, никто при дворе не сомневался в том, что герцог регулярно посещает покои супруги, и делает это не только из чувства обязанности… Многие, правда, считали, что мадам Иоланда, на людях, с ним несколько холодна. Но знатоки, постигшие тонкости любовной науки, уверяли, что «в этом-то всё и дело…»

Одним словом, в чём бы там дело ни было, а герцог Анжуйский обрёл в браке счастье и совершенно этого не скрывал.

Да, супруга его не была изысканно хороша собой, зато мила, а самое главное, необычайно умна и хозяйственна. За три года она не только преобразила Анжер и Сомюр – родовые замки герцога – достроив и усовершенствовав их, но и, сама преобразившись абсолютно на французский манер, завела новые, очень полезные связи при дворе. И, по большей части, связи эти складывались не где-нибудь, а за карточным столом королевы!

На рыцарских турнирах которые в ту пору были ещё часты, и которые Луи Анжуйский предпочитал не пропускать, мадам Иоланде оставляли место рядом с королевской четой, где она сидела рядом c Валентиной Орлеанской и Маргаритой Бургундской. Отменное, надо сказать, соседство. И герцогиня, естественно, обернула и его себе на пользу. Узнав от мадам Маргариты о пристрастиях её мужа – всесильного Филиппа Бургундского, она раздобыла где-то старинный манускрипт о подвигах сира Роланда, украшенный дивной красоты гравюрами, и, дождавшись повода, поднесла его герцогу Филиппу в подарок. Нельзя сказать, чтобы Луи Анжуйский пришёл в восторг от этого её поступка – герцога Филиппа он всегда недолюбливал – но, с некоторых пор, ко всем действиям жены его светлость относился с каким-то изумлённым почтением. К тому же, подарок оказался так хорош, что мадам Иоланду любезно пригласили в Дижон, где хранилась большая часть книжных сокровищ Бургундии, и где после знакомства с древними рукописями, герцогине был представлен давний воспитанник и верный союзник герцога Филиппа – Карл Лотарингский, только-только вернувшийся из Германии.

Никому уже не приходило в голову считать Иоланду Анжуйскую женщиной не самого большого ума. Несмотря на крепнущее положение при французском дворе, она, с удивительным чутьём и тактом, умела отступать в тень, как только затевались обычные интриги, возвышающие сегодняшних фаворитов-однодневок и низвергающие вчерашних. И епископ Лангрский, с большим удовлетворением писал в Милан своему другу Филаргосу: «Дела моей племянницы отменно хороши. При дворе, где она принята с должным почтением, вряд ли найдется кто-либо другой, умеющий так умно подняться надо всем этим переплетением пристрастий и ненависти Королева к ней благоволит, герцог Филипп приглашает осмотреть свои коллекции… Даже наши учёные авиньонские кардиналы находят много разумного в её речах, и я, с особой радостью отмечаю, что её светлость совершенно избавилась от губительных пристрастий ко всякого рода предсказаниям и прочим еретическим сказкам… Она также завела крайне полезные для нашего дела знакомства. И покровительство, которое моя племянница и её муж нам оказывают, воистину неоценимо! Поговаривают, также, что герцог Лотарингский имел с ней продолжительную беседу, после которой выглядел крайне изумлённым и задумчивым и даже.., только умоляю вас не обижаться, друг мой, преданный мне человек слышал, как его светлость произнес что-то вроде: «Коли так, пусть сажают своего Филаргоса хоть на кол…»

Полагаю, что, не сегодня-завтра, смогу одним из первых поздравить вас, друг мой, с кардинальской шапкой…»


Еще от автора Марина Владимировна Алиева
Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 3

Этот роман объединил в себе попытки ответить на два вопроса: во-первых, что за люди окружали Жанну д'Арк и почему они сначала признали её уникальность, а потом позволили ей погибнуть? И во-вторых, что за личность была сама Жанна? Достоверных сведений о ней почти нет, зато существует множество версий, порой противоречивых, которые вряд ли появились на пустом месте. Что получится, если объединить их все? КТО получится? И, может быть, этих «кто» будет двое…


Три приоткрытые двери

По словам Герцена, «История – дверь в прошлое».Три рассказа, представленные в книге, – попытка заглянуть в эту дверь. Частные истории, одна из которых основана на фактах, хорошо известных по оставшимся документам; другая – фантазия о встрече, которой не было, но которая могла бы произойти; третья – личная память о времени, в которое дверь так не хочется закрывать.


Собственник

Загадочная смерть дяди сделала среднего писателя Александра Широкова наследником ценной коллекции антиквариата. Страх быть ограбленным толкает его на сделку, которая обещает стопроцентную защиту коллекции способом совершенно невероятным. В качестве платы за услугу от него просят всего лишь дневник умершего дяди. Однако, поиски дневника, а затем и его чтение, заставляют Широкова пожалеть о заключенной сделке…


Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 2

Этот роман объединил в себе попытки ответить на два вопроса: во-первых, что за люди окружали Жанну д'Арк и почему они сначала признали её уникальность, а потом позволили ей погибнуть? И во-вторых, что за личность была сама Жанна? Достоверных сведений о ней почти нет, зато существует множество версий, порой противоречивых, которые вряд ли появились на пустом месте. Что получится, если объединить их все? КТО получится? И, может быть, этих «кто» будет двое…


Рекомендуем почитать
В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Школа корабелов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дон Корлеоне и все-все-все

Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.


История четырех братьев. Годы сомнений и страстей

В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.


Дакия Молдова

В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.


Лонгборн

Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.