Жанна – Божья Дева - [217]
Потом кто-то поздравлял её: «У вас сегодня счастливый день – вы спасли свою душу». Она попросила: «Отведите меня в церковную тюрьму, с женщинами, без англичан». Очевидно, ей хотелось только одного: отдохнуть, заснуть. И было ясно, что если она пленница Церкви, она должна быть в церковной тюрьме. О том, что английская власть выдавала её Церкви лишь условно, оставляя за собой право забрать её назад, она не знала.
Зато Кошон, конечно, не мог об этом забыть. И он распорядился, чтобы её отвели «откуда взяли», – назад к английским солдатам, среди которых она опять будет лежать, прикованная к бревну. «Уже по дороге в тюрьму они над ней издевались» – говорит Фав.
Во второй половине дня «мы, брат Жан Леметр, в сопровождении благородных господ Никола Миди, Никола Луазелера, Тома Курсельского, Изамбара де Ла Пьера и некоторых других, посетили её в тюрьме. Ей было разъяснено, какую милость в этот день оказал ей Бог и как милосердно поступили с ней церковные люди… Она должна совершенно отказаться от своих измышлений и заблуждений и не возвращаться к ним никогда». В заключение они приказали ей переодеться в женское платье.
Она ещё не очнулась. «Во всём буду слушаться церковных людей»…
Она переоделась в женское платье. Ей обрили голову.
И она предупреждена: брат Леметр и сопровождавшие его благородные господа сказали ей также, что «в случае если она вернётся к своим измышлениям и заблуждениям, никогда больше Церковь её не помилует».
«В следующую же ночь и в последующие дни она стала говорить многим лицам, что её Голоса к ней вернулись и сказали ей многое; и она опять оделась мужчиной».
В воскресенье 27-го судьи и асессоры узнали об этом и бросились в тюрьму констатировать «впадение обратно в ересь». Их встретили озверевшие английские солдаты, ругали их изменниками и размахивали оружием. Они разбежались. Маншон говорит, что и на следующий день он согласился пойти лишь под особой охраной.
Как бы то ни было, 28-го Кошон добрался до неё с несколькими асессорами.
Здесь мы имеем две версии: с одной стороны, официальный отчёт, дополненный показаниями Маншона, Изамбара и Ладвеню; с другой стороны – версию Массье, частично подтверждённую «понаслышке» одним Ла-Шамбром и, однако, попавшую почти во всю благонамеренную литературу.
Массье – самый типичный из тех «реабилитировавших» её руанских свидетелей, от которых Девушку нужно защищать больше всего. Как никто другой, он старается изобразить её «блеющей овцой», по удачному выражению Амье. Это он говорил в другом месте, что она никогда не отказывала бы в послушании папе, если бы её не попуталЛуазелер!..
27 и 28 мая Массье видит только террор. Сначала он подробно рассказывает о том, как их «с великой яростью» прогнали англичане. Затем он говорит только о мужской одежде, как будто всё дело было только в этом, и уверяет, что Девушка, оставшись с ним наедине, рассказала ему, каким образом она опять оделась мужчиной: англичане утащили ночью женское платье, утром ей надо было встать по нужде, до полудня она терпела и умоляла их вернуть женскую одежду наконец встала и оделась в свой мужской костюм, «compulsa necessitate ut purgeret ventrem»[32].
По счастью, у нас есть официальный отчёт. Сравнивая то и другое, можно прийти лишь к одному выводу: живот болел от страха у Массье в трагические дни 1431 г. и, вероятно, ныл и в дальнейшем, когда его потянули в свидетели с другой стороны.
Вот что написано в официальном отчёте:
«Мы спросили её, когда и почему она опять надела мужскую одежду».
Ответ:
– Недавно надела мужскую одежду и сняла женскую.
Почему? Кто её к этому побудил?
– Надела сама, по своей воле, без всякого принуждения. Я предпочитаю мужскую одежду женской. Раз я среди мужчин, для меня правильнее и пристойнее носить мужскую одежду, чем женскую. А вы не сделали того, что обещали: не позволили мне пойти к обедне и принять моего Спасителя, не сняли с меня оковы…
Ей поставили на вид, что она поклялась больше не носить мужской одежды.
– Никогда я это не понимала так…
Последнее решительное слово ещё застревает у неё на губах, она словно собирается с духом и ещё несколько мгновений не находит силы самой встать живою на «горящие вязанки дров»:
– Я предпочитаю умереть, нежели быть в цепях. Но если мне позволят пойти к обедне, и освободят меня от оков, и поместят в милостивую тюрьму – и чтоб при мне были женщины, – я буду хорошей и сделаю что хочет Церковь…
На этом месте что-то случилось с официальным отчётом. Уже слова «чтоб при мне были женщины», стоящие в первоначальной французской записи, пропущены в латинском переводе. Нет сомнения: официальный отчёт пришлось «чистить» от тех её заявлений, которые передают Маншон, Изамбар и Ладвеню.
По словам Маншона, она говорила, «что не могла оставаться в женской одежде со своими тюремщиками, потому что они покушались на её честь». «Она заявляла во всеуслышание, – говорит Изамбар, – что когда она была одета женщиной, англичане мучили её в тюрьме и притесняли… Я действительно видел её заплаканною, всё лицо в слезах, искажённое и измождённое… И она говорила, что один человек, занимавший большое положение, пытался её изнасиловать; она и оделась опять в мужскую одежду, чтобы ей было легче сопротивляться».
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.