Жанна – Божья Дева - [185]
«И сказала, – продолжает протокол, – что она просила совета у этого Голоса по вопросам, которые мы перед ней ставим… Опрошенная о том, что Голос сказал ей в последний раз, ответила, что она просила у него совета по некоторым пунктам наших допросов… и что по некоторым она получила совет, а по другим, о которых она может быть допрошена, она не ответит, не получив разрешения».
– Об откровениях, касающихся короля Франции, не буду говорить без разрешения моего Голоса. Если бы я стала отвечать вам без разрешения, может случиться, что Голоса не будут мне порукой. А когда мне будет разрешение от Господа, я не буду бояться отвечать, потому что у меня будет верная порука.
В первый раз она назвала им своих небесных руководителей: св. Екатерину, св. Маргариту и архангела Михаила, явившегося первым. «Вот уже лет семь, как они взяли меня под своё руководство – Господь разрешил мне это сказать. А если вы сомневаетесь, пошлите в Пуатье, где меня уже опрашивали раньше».
Одинакового ли сукна одежда у св. Екатерины и у св. Маргариты?
– Сейчас я ничего больше вам об этом не скажу; и мне нет разрешения вам это открыть. А если вы мне не верите, поезжайте в Пуатье!
Говорят ли её святые обе сразу или поочерёдно?
– Мне нет разрешения вам это сказать; но я каждый день получаю совет от обеих.
Как знает она, что это они?
– Я знаю, что это они, и отличаю одну от другой. Я отличаю их по привету, с которым они ко мне обращаются. Я узнаю их также потому, что они называют мне свои имена…
– Я видела их глазами своего тела, так же хорошо, как я вижу вас.
Это восприятие не только духом, но и телесными чувствами (восприятие абсолютно ясное при невозможности точно описать виденное) шло вразрез со всеми представлениями латинского богословия, уже потерявшего к этому времени сохранившееся в православии учение о том, что тело также призвано к обожанию.
Давно ли она услыхала в первый раз голос архангела?
– Я вам говорю не о голосе святого Михаила; я вам говорю о великом утешении.
Что архангел сказал ей в первый раз?
– Сегодня вы не получите ответа. Но Голоса говорят мне, чтоб я отвечала смело.
И она ещё раз потребовала, чтоб они снеслись с арманьякским духовенством:
– Я очень хотела бы, чтобы вы получили копию книги, которая в Пуатье, – если только это угодно Богу.
Запретили ли ей Голоса говорить без их разрешения?
– Опять я вам не отвечу. О том, что мне разрешено, я буду отвечать охотно. А если они мне запретили, я этого как следует не поняла.
Трибунал забрасывал её вопросами.
– Я уже довольно вам говорила, что это святая Екатерина и святая Маргарита. Верьте мне, если хотите!
Как же она различает, на какие вопросы она может отвечать, а на какие – нет?
– По некоторым вопросам я просила разрешения и получила его, по некоторым… Я предпочла бы быть привязанной к лошадям и четвертованной, чем прийти во Францию без повеления Божия.
Они переменили тему, перешли к вопросу об одежде.
– Одежда – это пустяк, вообще ничто. Но когда я оделась мужчиной, я не спрашивала совета ни у одного человека на свете, и не Робер де Бодрикур велел мне одеться мужчиной. Я не переоделась в эту одежду, я не сделала вообще ничего иначе как по повелению Господа и ангелов Его. Всё, что я сделала, я сделала по повелению Господню. И если бы Господь велел мне надеть другую одежду, я бы её надела, раз это было бы по повелению Божию!.. Всё, что я сделала по повелению Господню, я думаю, я сделала хорошо, и верю, что Господь будет мне порукой и помощью.
Она думает, что, одевшись мужчиной, она тоже поступила хорошо? – переспросили они.
– Я не сделала этого без повеления Божия. Из всего, что я сделала, я не сделала ничего без повеления Божия!
Был ли свет, когда Голос пришёл к ней в первый раз?
– Было много света со всех сторон, как и следует!
И, обращаясь к вопрошавшему Боперу, заметила:
– Свет бывает не только для вас одного!
Теперь они стали доискиваться основного: доказательства её призвания, которое она дала королю. Ещё раз: каким образом она узнала Карла VII? Был ли над головой короля ангел?
– Божия Матерь мне свидетельница: если он и был, я об этом ничего не знаю, я его не видела!
Был ли при этом свет?
– Там было более трёхсот военных и пятьдесят факелов, не считая духовного света! И редко откровения мне даются без света!
Она явно смеётся над их стараниями найти ангела и свет не там, где нужно.
Почему король поверил её словам?
– Ему были даны верные знаки. И он это также узнал через своих клириков.
Были ли откровения в Шиноне и в Пуатье?
– Был знак, относящийся к его делам, и это вместе с мнением клириков, нашедших, что во всём этом не было ничего, кроме добра, дало ему веру.
Она сказала, что были и духовный свет, и разные знаки, и знак, относящийся к делам короля, но трибунал знал теперь столько же, сколько и раньше.
Тогда они стали её допрашивать о её мече и знамени, о происхождении и смысле всей этой символики.
Что означало изображение Христа Вседержителя на знамени?
– Я уже достаточно вам говорила, что не сделала ничего иначе как по повелению Божию!
Молилась ли она о том, чтобы её мечу была удача?
– Следует знать, что мне хотелось, чтоб моё оружие было как можно счастливее!
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.