Ж - значит жертва - [30]

Медора немного подумала. — Надеюсь, это не займет много времени. У меня есть другие дела.

Она открыла дверь и я шагнула прямо в маленькую тесную гостиную.

Медора закрыла дверь. Она вернулась на диван и села точно в середину, отчего подушки поднялись с обеих сторон от нее. На кофейном столике стояла пепельница, полная окурков, несколько бутылочек с лекарствами и высокий стакан с тающими кубиками льда.

— Я задремала. Я не очень хорошо себя чувствую последние пару дней. Напомните, как вас зовут?

— Я должна была представиться. Меня зовут Кинси Миллоун.

— Медора Сандерс, но, думаю, вам это известно. Откуда вы знаете Эдну? Я больше не шью одеяла, если вы хотели такое для себя.

Я сложила одеяло так, чтобы секция с ромашками оказалась сверху. — Вообще-то, меня интересует этот материал. Вы не помните, откуда он?

Она взглянула на рисунок. — Когда-то я шила одежду для моей дочери. — Она потянулась за пачкой «Кэмэла» и достала сигарету. Щелкнула зажигалкой. — Это был остаток. Так дешевле покупать. Тогда же я выбрала шесть ярдов голубой тафты, из которой хотела сшить Джастин выпускное платье. Но она настояла на готовом, так что я заставила ее заплатить. Я говорила ей: — Деньги не растут на деревьях, Джастин. — Мы должны были довольствоваться немногим, с тех пор, как ее папаша сбежал.

— Когда это случилось?

— Летом 1969, где-то около того. — Она дотянулась до одной из бутылочек и вытрясла белую таблетку, которую положила на язык. Взяла стакан и запила. — Я принимаю обезболивающее.

Виски немножко помогает кодеину. В любом случае, о чем речь?

— Я пытаюсь идентифицировать молодую девушку, которая была убита в тот же период. Когда нашли ее тело, на ней были брюки, сшитые дома, с таким же рисунком. Девушке было где-то между пятнадцатью и восемнадцатью. Это было в конце июля — начале августа 1969 года. Примерно метр шестьдесят пять, пятьдесят семь килограммов. Темные волосы, вероятно, красила в светлый цвет. Зубы торчали вперед и клык с этой стороны был искривлен. В зубах было много пломб.

Ее улыбка начала гаснуть.

— Что-нибудь из этого звучит знакомо?

Медора покосилась на меня сквозь дым, держа сигарету близко к лицу. — Много лет назад у меня жила такая девушка. Ее звали Чарис Куинн.

Я ощутила, как мое сердце стукнуло дважды от удара адреналина, который прошел через мои сосуды. Мне уже попадалось это имя, но я не помнила, где. — Что с ней случилось?

— Ничего, насколько я знаю, кроме того, что она сбежала. Однажды утром я зашла в ее комнату и увидела, что в кровати не спали, и половина ее вещей исчезла. Она приделала ноги моему лучшему чемодану тоже. Она стянула почти все, что не было приколочено гвоздями.

— Убитую девушку, о которой я говорю, нашли в Ломпоке. Вам знакомы эти места?

— Около Сан-Франциско?

— Не так далеко на север. Ближе к Санта-Терезе. Почему она жила у вас?

— Я была приемной матерью. Моя соседка просила помочь. В округе хотели, чтобы она взяла Чарис, но ее муж был болен. В любом случае, соседка сказала, что социальные службы платят почти сто восемьдесят долларов в месяц, поэтому я и согласилась.

— Как вы уживались?

— Не очень хорошо. Девчонка была дерзкая и непослушная, хотя в том возрасте Джастин была такая же.

— Как долго она жила у вас?

— Пять-шесть месяцев, я думаю. Она появилась в начале марта.

— Можете вы вспомнить дату, когда она исчезла?

Медора сделала кислое лицо. — Я же сказала, она сбежала.

— Извините. Я это и имела в виду.

— Я думаю, в июле. Меня не удивляет, что она плохо кончила. Она была без тормозов, эта девчонка. Не пропускала ни одного парня. Шлялась по ночам. Когда приходила, от нее пахло марихуаной. Я предупреждала ее, но разве она слушала?

— Что случилось с ее родителями?

— Не знаю. В глаза их не видела.

— Сколько лет было Чарис?

— Семнадцать. Столько же, сколько Джастин. Они обе были в выпускном классе. Конечно, Чарис выгнали из обычной школы и отослали в Локаби. Это школа для дебилов и уголовников.

— У вас есть другие дети?

— Нет.

— И вы жили здесь в то время?

— Я жила здесь с тех пор, как мы с Вилбуром поженились в 1951. У нас только две спальни, так что девочки должны были жить вместе. Можете себе представить, что творилось.

— Должно быть, было тяжело.

— О, у них был конфликт по любому поводу — ссоры из-за одежды и парней, круг за кругом.

— А как ваш муж? Где был он?

— Ну, он жил здесь, но половину времени его не было.

— Чем он занимался?

— Он работал в Сирсе, в отделе бытовой техники — посудомоечные машины, холодильники.

Работал по вечерам, выходным и по праздникам.

— Так что он ушел примерно в то же время, что и она?

— Кажется, да, хотя я никогда об этом не думала. — Она нахмурилась. — Вы же не говорите, что он ушел с ней?

— Если она так любила мужчин, почему и нет?

— Во-первых, ему было почти пятьдесят. И я не думаю, что его мог заинтересовать кто-то такого возраста. Он — кобель, но я не могу поверить, чтобы он опустился так низко.

— Он как-нибудь объяснил свой отъезд?

Она затянулась сигаретой.

— Нет. Однажды он ушел на работу и больше не вернулся. Он ушел раньше Чарис, теперь я вспомнила. Я помню, потому что он не увидел Джастин в выпускном платье, а это было четырнадцатого июня.