Зейтун - [80]

— Какой смысл назначать залог, если я никому не могу сообщить, что нахожусь в тюрьме? — удивился Зейтун.

Ни от судьи, ни от прокурора, ни от защитника объяснений не последовало. Зейтуна отвели обратно в камеру.

Вторник, 27 сентября

Рейли позвонил Кейти.

— Все хорошо, — сказал он, — дело наконец сдвинулось с мертвой точки. Мы уже знаем, на какой день назначено слушание в суде. Они не меньше нашего хотят побыстрее разобраться. Собери как можно больше свидетелей, которые смогут прийти в суд и выступить в защиту Зейтуна.

Кейти эта идея показалась разумной, задача была ясна, и она сразу кинулась ее выполнять. Но, составляя список свидетелей, вдруг сообразила, что забыла спросить у Рейли, в какой суд надо явиться. Перезвонила ему, но попала на автоответчик.

Тогда Кейти позвонила в приемную прокурора Нового Орлеана. Автомат дал ей номер телефона в Батон-Руже. Кейти позвонила туда, ожидая услышать автоматический голос, но, к ее удивлению, после второго звонка ответила женщина. Кейти попросила адрес суда.

— У нас такого пока нет, — сказала женщина.

— Как это? Я хочу узнать, где проходят судебные слушания по делам заключенных из «Ханта». Мне просто нужен адрес суда.

— Да нет у нас его, — ответила женщина.

— Суда нет?

— Нет.

— А как же со штрафами?

— Никто штрафы пока не оплачивает, — сказала женщина.

Кейти попросила соединить ее с кем-нибудь из начальства. Женщина переключила на другой номер; на этот раз ответил мужчина. Кейти объяснила: ей стало известно, что ее муж арестован и назначено судебное разбирательство. Она всего-навсего хочет узнать, где оно будет проходить.

— Мы не можем вам этого сказать, — заявил он.

— Как-как? Мне не можете сказать?

— Не можем, эта информация предназначена для узкого круга.

— Какого еще узкого круга! Я его жена!

— Мне очень жаль, но это закрытая информация.

— Ничего подобного! Это открытая информация! — закричала Кейти. — Общедоступная! И суды у нас открытые!

Она потребовала соединить ее с кем-нибудь более осведомленным. Мужчина вздохнул и попросил подождать.

Трубку взял третий по счету сотрудник прокуратуры, женщина.

— Что вы хотите? — спросила она.

Кейти заставила себя успокоиться — может быть, предыдущие двое не совсем ее поняли. Сказала:

— Я хочу узнать адрес суда. Суда, где выносят приговоры и определяют величину залогов.

— Мы таких справок не даем, — невозмутимо и твердо ответил женский голос.

Кейти сломалась. Она выла и кричала. Знать, что муж рядом, и не иметь возможности дотянуться до него сквозь стену бюрократических проволочек и некомпетентности… От бессилия и злости она зарыдала. Кейти чувствовала себя так, будто у нее на глазах тонет маленький ребенок, а она ничем не может ему помочь.

Немного успокоившись, Кейти позвонила на Си-эн-эн.

Она попала к продюсеру, женщине, и рассказала ей все: про арест мужа, про звонок из Министерства внутренней безопасности, про чинимые властями препятствия и несуществующие суды. Та пообещала разобраться и записала телефон Кейти.

Потом позвонил Рейли. Извинился. Сказал, что узнал, где будет разбирательство, — прямо в тюрьме. Попросил Кейти обзвонить всех, кого только можно, и попросить завтра к девяти утра прибыть в «Хант».

— Я попытаюсь на сегодня добиться свидания с Зейтуном, — сказал он.

Кейти молила бога, чтобы у него это получилось.

Она начала обзванивать друзей, соседей и клиентов. За два часа нашла семерых, пообещавших приехать на суд; в их числе был директор школы, где учились дочки.

Зейтуна снова куда-то вызвали. В который раз надели наручники и кандалы и посадили в белый вэн. Машина доставила его к знакомому зданию напротив въезда в тюрьму. Войдя уже в другую комнату с бетонными стенами, Зейтун увидел Рейли — первого за все время человека с воли.

Рейли улыбнулся, они тепло пожали друг другу руки.

— Я хочу отсюда выйти, — сказал Зейтун.

— За это придется заплатить, — Рейли тяжело вздохнул. — Тут такое дело с этим залогом…

Существовали две возможности. Зейтун мог заплатить 75 тысяч; если он выиграет дело, ему будет возвращено все полностью. Или же он платит тринадцать процентов от этой суммы суду и три процента — поручителю, все вместе — около десяти тысяч; эти деньги, как бы ни закончилось дело, он обратно не получит.

— Тебе не кажется, что 75 тысяч за мелкое воровство многовато? — сказал Зейтун.

Рейли был с ним согласен. Сумма залога, назначенного Зейтуну, в сто раз превышала ту, которую взимали в подобных случаях. Зейтун мог бы найти десять тысяч, но не хотел выбрасывать деньги на ветер. Глупость какая-то: будто он платит государству за то, что его месяц продержали за решеткой.

— А уменьшить эту сумму нельзя? — спросил Зейтун.

— Для этого придется с ними повоевать, — ответил Рейли.

— Ну что ж, повоюй.

— А вдруг проиграем?

— Тогда уточни, можно ли использовать мою недвижимость под залог.

— Стало быть, ты не хочешь платить столько денег?

— Нет.

Предположим, он заплатит за свое освобождение, а что дальше? Работать он не может. Пока ему в Новом Орлеане делать нечего. С другой стороны, Кейти и дети уже знают, что он жив, и ему не терпится выйти на свободу. Не получится ли так, что он заплатит десять тысяч, чтобы его побыстрее выпустили, а будет потом целыми днями слоняться из угла в угол в гостиной у Юко и Ахмада? Да, он увидит дочерей, что правда, то правда, но ведь они и так знают, что ему ничего не грозит. Не лучше ли потратить эти деньги на что-то путное, например, на их образование? Две с половиной недели он уже просидел — может вытерпеть еще несколько дней.