Зейнаб - [75]

Но в последнее время мать заметила на лице дочери явные признаки страдания, увидела, как она бледна и расстроена. Что такое с ее Зейнаб? И кашель день ото дня усиливается! Мать уже встревожилась не на шутку, она велела ей не выходить из дому в легкой одежде. Но что пользы от подобных советов, когда болезнь уже подточила силы молодой женщины! У нее открылся туберкулез.

Глава IV

«Мой уважаемый, достопочтенный брат Хасан Абу Халил, да продлит аллах твои дни! Аминь.

Посылаю большой привет тебе и сообщаю, что мы находимся теперь в Омдурмане. Я, слава богу, здоров, все у меня благополучно, и я молю создателя о твоем здравии. Сегодня сержант сообщил, что наш батальон переместится в Суакин, но я не знаю, где точно будет располагаться наша рота. Когда мы двинемся, я сообщу, попали ли мы в эту группу. Пошлю письмо также из Суакина. Не взыщи, что не писал до сего времени. Это потому, что меня переводили с места на место, и я не знал, останемся ли мы где- либо надолго. Сюда, в Омдурман, можно посылать письма на мое имя, я их обязательно получу. Даже если я уеду в Суакин, мне их перешлют. Здесь я встретил Ахмеда Абу Хидра, он наш земляк, сын Хидра Абу Исмаила. Он шлет тебе привет. Встретил я и Саада ал‑Бархамтуши, он также тебе кланяется. Я встретил и Халила Абу Ивадалла, и Саад ад‑Дина ал‑Хабаши, и Али Абу Махгуба, и все они передают тебе большой привет. Прошу тебя передать мой поклон отцу твоему Халилу, Хасанейну Абу Масауду, Абу Ахмеду, моей матушке, твоей матушке, твоим сестрам, а также Хадджи Хиндави Абу Атыйе, Ибрахиму Абу Саиду и всем, кто живет в твоем доме, всем, кто про меня спрашивает. Да продлит аллах твои дни!

Написал сие письмо Ибрахим Ахмед.

Передай мой привет всей вашей семье.

И да сохранит тебя аллах!

Ибрахим».

С того дня, как Ибрахим уехал, никто не имел от него известий. Когда Хасан получил это письмо и узнал, что друг его здоров и благополучен, он прежде всего поспешил сообщить об этом матери Ибрахима. Услышав добрую весть, старуха обняла Хасана своими худыми руками и многократно расцеловала. Руки ее тряслись, из глаз текли обильные слезы. Хасан так и не мог понять, плачет ли она от радости, что сын здоров, или печалится из‑за разлуки. И в самом деле, вспомнив о том, как далеко находится ее сын, мать затосковала, как в дни его отъезда. И в то же время ее порадовали добрые вести, которые принес Хасан. Она посылала хвалу аллаху за то, что ее любимый сын жив и здоров. Дрожь беспрерывно сотрясала ее старое худое тело, сердце, казалось, вот‑вот замрет в груди, по смуглому лицу, изборожденному глубокими морщинами, текли слезы.

Это была первая весточка от Ибрахима после шести месяцев разлуки: сначала он переехал из своего села в главный город провинции, потом в Каир, в казармы Аббасийи, откуда его с товарищами и земляками перевели в Судан, в раскаленную пустыню — в сущее пекло, где каждому солдату уготована своя мера страданий. Воротившись через много лет на родину в феске и европейском костюме — это все, что удастся приобрести за годы службы, — он возгордится перед односельчанами. Он либо попадет в число тех бездельников, которые проводят жизнь в дреме и болтовне, носят сапоги или башмаки, белую галлабию и чалму поверх цветной ермолки, либо нужда заставит его вновь вернуться в ряды бедных тружеников и в поте лица добывать себе пропитание.

Хасан пошел к матери Ибрахима, как только один грамотный человек в доме старосты прочитал ему письмо. Вернувшись домой, Хасан рассказал об этой новости членам своей семьи. Он сказал, что Ибрахим шлет всем привет. Зейнаб страстно хотелось послушать письмо до конца, она все думала, кого бы попросить прочесть его, однако открыто высказать свое желание она не смела. Вообще она старалась вести себя осмотрительно: ей казалось, что Хасан догадывается о ее тайне и ждет только одного неосторожного слова с ее стороны, чтобы обрушить на жену громы и молнии.

Интересно, пишет ли Ибрахим что‑нибудь о ней, упоминает ли ее имя?.. О аллах, да помнит ли он ее, ведает ли, что творится в ее душе? Может, он все позабыл, и она имеет для него не больше значения, чем вчерашний день? Неужели никто не попросит прочитать письмо вслух? Дядюшка Халил, матушка Газийя или кто другой… Как далеки дни, когда Ибрахим сидел под тополем, дожидаясь ее прихода. Кто знает, может быть, он все забыл… Ах, неужели никто не захочет услышать, что пишет Ибрахим?

Все молчали. Спустя некоторое время дядюшка Халил спросил:

— Так он недоволен, Ибрахим Абу Ахмед?..

— Он очень доволен. Пишет, что, может, их переведут в Суакин, а может, и нет. Он еще не знает, куда направят их роту.

— Хе!.. Дался им этот Суакин! Суакин, что и Токар, лежит на краю земли! И зачем так много переездов, этак недолго и заплутать…

Во время этой беседы вошел соседский мальчик и спросил, нет ли у них его матери: он боится оставаться дома один.

— Сядь здесь, — сказала матушка Газийя, — посиди у нас, мать придет за тобой.

Мальчик сел, и все принялись расспрашивать его, что он изучает в школе. Чтобы проверить, научился ли он читать, Хасан вынул письмо Ибрахима и попросил прочесть его. Зейнаб вся превратилась в слух. Время от времени Хасан повторял за мальчиком отдельные слова, поправляя ошибки, — так делал чтец в доме старосты.