Зет - [113]

— А мне тебя, — сказал Хадзис. — Столяра и токаря не подкупишь. Да здравствует честность! — И он заплакал.

Когда Хадзис вернулся в свою темную каморку, ему показалось, что Зет смотрит на него гипнотизирующим взглядом, глазами, застывшими в бессмертии. Площадь перед клубом, рев грузовичка, вой шакалов — все ожило в его памяти. Как мог он допустить даже мысль о предательстве, о предательстве человека, которого он боготворил, за которым инстинктивно пошел следом, точно пес? Как мог он?.. Когда Зет раскрывал свои объятия, в них умещался весь мир. Когда он улыбался, затихал дождь... Хадзис сел на край деревянной кровати и обвел взглядом сырой подвал, кишмя кишевший тараканами. Потом он выдвинул ящик стола, и оттуда посыпались на пол письма матери. Последнее время у нее появилась навязчивая идея, что она опасно больна, и старуха хотела, чтобы ее обследовали врачи, но денег на это не было. «Тем лучше, — подумал Хадзис, — скорее отмучается». Он собрал письма, целую пачку писем, и сжег их в жаровне... Наступила ночь. Хадзис слышал только шаги запоздалых прохожих у себя над головой. Он, погребенный глубоко в земле, был все- таки жив, и никому не удалось его подкупить.

Дома Никитас почувствовал себя приблизительно так же, как в то утро, когда прочел в газете об убийстве Зет и понял, что должен пойти к Следователю и дать показания. Вдруг ему почудилось, что на голове у него лежит пузырь со льдом. Его обступили призраки матери, сестры и Генерала. «Ты же наш парень, как мог ты сделать такое?» — «Он упал и ушибся. С детства он был выдумщиком. Болел эпилепсией». Настоящая западня. Но теперь в нем окончательно проснулась совесть. Он не ощущал, как прежде, смертельной усталости. Никитас не был левым и не сочувствовал ни партии Союз центра, ни другим партиям. Он был столяром, который любил поработать как следует и потом сходить в кино, а в воскресенье посмотреть футбольный матч. Но этого же не купишь ни за какие деньги. Голова у него разламывалась. Перед сном он выпил таблетку аспирина.

Через два дня они опять пришли к бывшему префекту. Тот же самый подозрительный тип, словно филодендрон, торчал в том же самом углу комнаты.

— Здорово, ребята. Здорово...

— Денег-то маловато, — сказал токарь.

— Мы хотим каждый по два, — сказал столяр.

— Вы что, спятили?! — воскликнул Бровач. — Хоть раз в своей жизни видели вы такую уйму денег?

— Иначе дело не пойдет. Очень сожалеем, — сказали оба в один голос.

— Эка, куда хватили, ребята. Ну и занесло вас, — урезонивал их Бровач.

— Мы все ставим на карту, господин Префект. Разве этого мало?

— Последняя цена?

— У нас не такой товар, чтоб торговаться. Мы продаем вам свою жизнь, — сказал Хадзис.

— Каждому еще по двести. Идет?

— Все зависит от того, что нам придется говорить, — сказал Никитас.

— Ты, — Бровач повернулся к Хадзису, — скажешь, что задержал Янгоса с помощью полиции. Что Зет чуть живого положили в фольксваген, а там его прикончили коммунисты. Что в больнице, где ты лечился, тебя посетил член ЭДА и просил дать показания, будто Вангос в грузовичке был вооружен пистолетом. Ты можешь ограничиться этим, и мы будем тобой вполне довольны. Видишь, мы не стремимся лишить тебя славы. Ты прыгнул на ходу в грузовичок. Ты выдержал бой. Но, думаю, гордость твоя не пострадает, если ты скажешь, что тебе помогли полицейские. Что же касается прочего...

— А откуда я могу знать, что коммунисты прикончили Зет в фольксвагене, если сам я в то время был в кузове грузовичка?

— Скажешь, что слышал от других. А ты, — Бровач повернулся к Никитасу, — скажешь, что действительно знал Янгоса и нанимал его перевозить мебель, но что в то утро он не проболтался тебе, как ты утверждал раньше, будто в первый раз за свою жизнь выкинет такой номер... наверно, даже убьет человека.

— Откуда же я взял это? С неба?

— Нет, к тебе пришел один левый деятель и подучил тебя сделать такое заявление. Кроме того, ты скажешь, что в тот день, когда везли останки Зет из больницы АХЕПАНС на вокзал, ты сам упал на мостовую, а потом утверждал — подученный теми же самыми учителями, — будто тебя избили, чтобы тебе не повадно было жаловаться Прокурору.

— Существует вполне авторитетное заключение, что меня избили.

— А ты будешь стоять на своем. Теперь слушайте внимательно оба, вы скажете также, что премьер-министр, когда вы ходили к нему, заявил вам буквально следующее: «Даже если бы вы ничего не сделали из того, что мы наметили для вас в деле Зет, мы бы все равно свергли правительство».

— Этого я не могу сказать, — возмутился Никитас. — Кто я такой, чтобы возводить напраслину на самого премьер-министра?

— Дело о клятвопреступлении легко аннулировать с помощью двадцати тысяч. Вы свергли Караманлиса, вы и посадите его обратно.

— Хорошо, — согласился Хадзис, — мы скажем все, что вы требуете. Но что будет, если кто-нибудь из арестованных расколется и выложит правду? Мы все тогда влипнем.

— Никто из арестованных не расколется. Им совсем неплохо в тюрьме.

— Я читал в газете, что Янгос чуть не покончил с собой, приняв люминал.

— Он выкинул этот номер, чтобы выйти ненадолго из тюрьмы и побывать в Нижней Тумбе, — объяснил Бровач. — Ему не терпелось посмотреть на свой грузовичок.