Зет - [11]

— Я про тебя буду молчать.

— Не говорите ничего даже вашему мужу. Пусть останется в тайне, откуда вы получили такие сведения. Иначе я пропал.

— Я не скажу про тебя никому, даже своему мужу.

— Я знаю их как облупленных. Знаю, какие они подлецы. Вам не приходится иметь с ними дела, а мы живем бок о бок с этими негодяями и нам виднее... Берегите Зет! Они хотят его убить.

С этими словами дядя Костас ушел.

Теперь, лежа дома в постели и вспоминая сборище распоясавшихся хулиганов перед клубом, где должен был выступать Зет, он нисколько не сомневался, что эта ночь не сулит ничего хорошего. Как и тогда!

— Как и тогда! — повторил он вслух. «Собрали женщин в трауре перед зданием суда, а сами кричали: «Смерть убийцам!». Ничего не изменилось! Восемнадцать лет прошло, и опять повторяется то же самое. То же самое! Ах, где ты, молодость, надежда, что я стану другим человеком!»

— Что ты там мелешь спросонья! — накинулась на него жена, хлопотавшая на кухне. — Сегодня шел дождь, и с потолка каплет. Видно, эта хибара — вся награда мне за многолетнюю жизнь с господином Костасом.

Он повернулся на здоровый бок и уснул.

4

Она была права. Теперь он убедился в этом, видя из окна клуба, как неистовствует на улице толпа. «Его погубят, его убьют; так бросали первых христиан на растерзание голодным львам. А эти голодные львы, что рычат внизу, тощие, ободранные, больные, как могут они кричать в защиту голода и нищеты против мира?» Но не время было предаваться рассуждениям. Момент был слишком опасным. Он ждал, когда выйдет из гостиницы Зет и сопровождавшие его лица.

Он выполнил свой долг. Когда жена позвонила ему сегодня утром по телефону в канцелярию ЭДА и сказала; «Я должна с тобой немедленно повидаться», ему и в голову не пришло, что речь пойдет о сегодняшнем митинге и о Зет. Голос у Сулы был взволнованный. Он подумал, что у нее случилась неприятность. Например, она допустила ошибку в счетоводной книге, или ей угрожает какая-нибудь опасность. «В чем дело? В чем дело?» — испуганно спросил он. «Выходи сейчас же из канцелярии, а я выйду из магазина. Иди по правой стороне улицы». Утром, когда они расставались, все было в порядке. Сейчас стрелки часов приближались к десяти. Что могло произойти за такое короткое время? Он знал свою жену. Ее нелегко было вывести из равновесия. Она отличалась необыкновенной выдержкой. Что же, ну что же такое произошло? Он чуть не упал, поспешно спускаясь по лестнице. На улице он старался не бежать.

— Ко мне пришел сегодня один человек, — заговорила жена, когда они встретились, как было условлено, на правой стороне улицы, у парфюмерного магазина. — Он попросил, чтобы я скрыла даже от тебя его имя, и сказал, что сегодня вечером готовится покушение на Зет. Разве сегодня должен приехать Зет? Я об этом ничего не знала! — Он молчал. То, что жена не знала о приезде Зет, придавало особую убедительность ее словам. — А человек, известивший меня, понятия не имеет, кто такой Зет, — продолжала она.

— Как же он получил эти сведения? Откуда?

— Ты мне учиняешь допрос? Или, может быть, лучше поверишь тому, что я тебе говорю? Надо немедленно принять меры. — И она повернулась, чтобы уйти.

— Подожди, Сула, — сказал он. — Одну минутку.

— Не могу. Хозяин посмотрел на меня с подозрением, когда я выходила из магазина. Тебе ведь известно, что из- за тебя меня могут уволить в любую минуту.

Тогда он, вернувшись в канцелярию ЭДА, тотчас позвонил адвокату Мацасу, скрыв в свою очередь, что узнал о готовящемся покушении от своей жены. Мацас пообещал немедленно сообщить обо всем Прокурору и потребовать гарантии безопасности.

«Где гарантия безопасности? — размышлял он теперь, стоя в клубе у окна. — Его погубят, его убьют». Вдруг камень, сопровождаемый криком: «Сволочь, сегодня ты умрешь!» — пробил стекло и больно ударил его по носу.

5

Адвокат Георгос Мацас, сын Иоанноса, член Греческого комитета борьбы за мир и ослабление международной напряженности, имеющего отделение в Нейтрополе, стоял на улице возле железной двери Клуба торговых работников — в том же здании на третьем этаже помещался Демократический профсоюзный клуб, где должно было состояться выступление Зет, — и радушно встречал участников митинга.

В клубе собирались сторонники мира, которые, подобно первым христианам, отличались неколебимостью, твердостью своих убеждений — черта, свойственная тем, кто верит во что-то, в какую-нибудь идею, в бога. Эти люди верили в мир — стертое слово, но оно приобрело в наши дни новое значение. Мир теперь перестали понимать как пассивное стремление к согласию и любви между народами. Мир требовал поддержки, участия, борьбы с тем, что старалось его нарушить. Поэтому участников митинга не пугали ни вой шакалов, ни налеты хищных птиц — ястребов, коршунов, стервятников, ни угрозы плотоядных — макак, шимпанзе, горилл, которые толпились на тротуарах и перед самым входом в клуб под отеческим оком полицейских и сыщиков из Главного управления безопасности.

Многие сторонники мира пришли сюда прямо из «Катакомбы», где, как они знали по газетам, должен был сегодня состояться митинг. Там они прочли разорванное объявление, что митинг переносится в другое помещение, и направились по новому адресу, тем более что «Катакомбу» от Демократического профсоюзного клуба отделяло всего два квартала. И когда они увидели, что «возмущенные граждане» заодно с жандармами выражают им свое негодование, осыпают их бранью, издеваются над ними и даже не гнушаются побоями, причем делают это нагло и безнаказанно, они поняли, насколько необходим этот митинг.