Зет - [13]

— Но так не поступают солидные люди!

— Эх, что вы хотите, господин Мацас! Я то же должен зарабатывать себе на жизнь.

— А кто это отрицает?

— Тогда оставьте меня в покое.

— Значит, на вас оказали давление?

— Кто оказал на меня давление?

— Вы сами знаете кто.

— Я не знаю.

— Почему вы вдруг стали запинаться?

— Мне кажется, господин Мацас, что мы с вами как- то нехорошо разговариваем. Совсем нехорошо. До свидания. — И Зубос встал, собираясь уйти.

— Одну минутку, одну минутку! — закричал ему вслед адвокат.

Но хозяин «Катакомбы» уже исчез. Это навело Мацаса на размышления: за ним самим установлена слежка, а тут еще Зубос отказывается сдать зал. Не подслушал ли кто-нибудь их разговор? Он обернулся и увидел мужчину, который поспешно закрылся от него газетой. Был ли он специально приставлен к нему или это его собственная подозрительность? И вдруг у Мацаса мелькнула новая мысль. Прежде чем оповещать всех о неудаче, он решил обратиться к Продромидису, владельцу театра «Ротонда», который однажды охотно предоставил свой театр для подобного митинга. Мацас позвонил ему по телефону, но тот стал бормотать что-то несвязное.

— Только что, господин Мацас, меня посетили...

— Кто?

— Чиновники из Управления общественных зрелищ и запретили мне сдавать зал, пока он не будет соответствующим образом оборудован.

— А что с залом?

— Стулья не в порядке.

— Наш митинг состоится лишь завтра.

— Сейчас у меня мало обслуживающего персонала, потому что еще не начался летний сезон, и не так-то легко, как вы думаете, привести в порядок стулья. Очень сожалею, искренне сожалею.

— Понятно.

— В прошлый раз, вы помните, с каким удовольствием я предоставил вам театр, ведь и я тоже сторонник мира. Однако теперь...

Положив трубку, Мацас глубоко задумался. Нет, Зубосу не так легко будет от него отвертеться. Надо его разыскать, еще раз поговорить с ним, убедить его. Он позвонил ему домой. Госпожа Зубос сказала, где может сейчас находиться ее муж, и дала номера нескольких телефонов. Мацас звонил всюду, но безуспешно. Он вернулся домой поздно, в половине двенадцатого, вконец измученный. И несмотря на это, проснулся чуть свет. В окно он увидел черную шестиместную машину, продежурившую всю ночь перед его домом.

Рано утром он пошел к Прокурору и попросил его вмешаться и помочь разрешить вопрос о помещении для митинга. И действительно, Прокурор направил отношение Префекту с просьбой «убедить владельца клуба Зубоса предоставить, в конце концов, зал». Но около одиннадцати часов Мацасу пришлось снова отправиться к Прокурору по другому, более важному делу. Теперь он располагал сведениями о готовящемся покушении на Зет. Кто готовил убийство? Каким образом? Это было неизвестно. Какой-то человек услышал о грозящей Зет опасности и рассказал еще кому-то. Так эта весть в конце концов дошла до Мацаса. Но ему не удалось повидать Прокурора, с которым он разговаривал утром по телефону. В том же самом кресле сидел теперь другой прокурор и с сомнением качал головой.

— Ваши жалобы не конкретны, и я не могу предпринять ничего иного, как лишь известить полицию. Сейчас в вашем присутствии я позвоню Префекту и сообщу ему обо всем.

Он набрал номер, но Префекта не оказалось на месте. Тогда он попросил к телефону дежурного офицера и передал ему жалобу адвоката. Затем он повернулся и посмотрел на Мацаса, у которого было очень утомленное лицо. Последнее время адвокаты, подумал Прокурор, наверно из-за безработицы, частенько заняты посторонними делами.

— Во всяком случае, слухи подобного рода не редкость, — сказал он. — Неразумно им верить.

Покинув Прокурора, Мацас принялся снова искать помещение. Ему не оставалось ничего другого, как опять обратиться к Зубосу, но тот точно сквозь землю провалился. А в половине третьего должны были приехать Зет и Спатопулос. Мацасу вместе с другими членами комитета нужно было ехать на аэродром их встречать. Он не знал Зет. Но как только он увидел его, спускающегося по трапу четырехмоторного самолета, он тут же воспрянул духом. Зет был настоящий мужчина, сильный, с высоким лбом, подлинный вождь, чемпион Балканских игр. В одной руке он держал плащ, в другой — портфель. Мацас вспомнил его фотографии, опубликованные в газетах месяц назад, когда во время Марафонского марша мира он шагал один от Марафонского холма до Афин. На фотографиях Зет выглядел очень усталым, измученным. В жизни же он производил совсем иное впечатление. Когда они шли к машине, Зет вдруг повернулся и спросил Мацаса:

— Все готово для сегодняшнего митинга?

— К сожалению, ничего не готово. У нас нет помещения, а народ об этом не знает; люди придут, и мы даже не представляем, куда нам с ними деваться.

Зет и Спатопулос отказались от еды и, оставив чемоданы в гостинице, вместе с Мацасом и еще одним адвокатом тотчас пошли к префекту полиции. Тот принял их хоть и не враждебно, но холодно, как посланцев с того берега. У него был вид американца, который беседует с русскими и следит за выражением лиц и каждым жестом своих противников, вкладывая во все свой особый смысл.

— Господа, — заявил он. — Я буду краток. Дело в том, что зал «Катакомбы» не соответствует своему назначению. У меня здесь, — он достал из ящика письменного стола какую-то бумагу, — заключение компетентной комиссии, в котором говорится о необходимости устранить в клубе недостатки, о чем не позаботился Зубос.