Зерна гранита - [18]

Вперед вышел Павел, брат Недки. Крупное его тело слегка дрожало, а в жилистой руке блестел острый серп.

— Если оплата на килограмм веса, то ты должен снять поденную плату у половины группы.

— Да меньше он и не возьмет. Ведь он от нашего труда толстеет, — добавили ребята.

Ссора становилась острой. Недка боялась, как бы брат не бросился на хозяина, и поспешила успокоить его:

— Братец, он не знает, как я умею жать. Увидит и сам убедится, Прошу тебя, братец…

— Чего ты хочешь, босяк? — ярился собственник. — Я вас, что ли, звал? Мне нужны работники, а не заморыши!

Кулаки Павла сжались, но разум оказался сильнее эмоций. И он внешне спокойно ответил хозяину:

— А вот хочу предложить тебе, давай устроим состязание. Она будет жать, а ты снопы вязать. Посмотрим, чья возьмет. Если не успеешь…

Таким было детство Недки Лаковой. В нем больше горечи, чем детского смеха и забав; больше слез, чем песен; больше ругани, чем теплых слов. Поэтому с раннего возраста и она, и ее братья стремились обучиться какому-нибудь ремеслу. Она продолжает вспоминать:

— Мама выгребла последнее блюдо муки и отдала его портнихе, пришедшей из Луковита, чтобы учить меня шитью. Позднее мы с братом Марином шили на одной машинке: он — мужскую одежду, я — дамскую. Хорошо, что наши клиенты были не столь капризны.

Жизнь многочисленной семьи стала меняться. Горе уступило место суровым, но оптимистическим мыслям. Марин, самый старший из братьев, первым увлекся революционными идеями и стал верным солдатом коммунистической партии до конца своей жизни. Книги, которые он приносил домой, заинтересовали и остальных братьев, а также их самую младшую сестру. Ночью допоздна засиживалась Недка, читая при керосиновой лампе книги и впитывая строку за строкой. Часто случалось, что не было керосина, и тогда она садилась поближе к печке, чтобы в отсветах огня разобрать, что написано в книге. Вместе со своими братьями она ходила на собрания, слушала беседы, участвовала в заседаниях, встречах, где разучивали революционные песни, а ведь в ту пору Недке не было еще и тринадцати лет. Вспоминая о впечатлениях от прочитанных книг в эти годы, она откровенно поделилась со мной:

— Я почувствовала себя более сильным человеком, выросло мое самосознание, особенно когда я прочитала «Цемент», «Железный поток», «Что делать?». Столько лет прошло с тех пор, а я до сих пор помню наизусть целые страницы из них. Мой брат Павел, который очень любил рисовать, собирал пачки из-под сигарет и на них рисовал героев из этих книг. У нас уже были герои, которым хотелось подражать.

В четырнадцать лет Недка Лакова уже знала, чего она хочет от жизни. Она обогнала в развитии своих сверстников. Люди старшего возраста в селе обращались к ней за советом и считали ее зрелым человеком. В женской рабочей группе ее избрали секретарем-рабкором. Газета «Работница» — печатный орган женщин-коммунисток — стала ее настоящим другом. Недка была одним из самых активных рабкоров.

19 мая 1934 года в Болгарии была сделана попытка запретить легальное существование партии. Многие из партийных руководителей были брошены в тюрьму. Но партия и Рабочий молодежный союз — это сила, которую никакими средствами нельзя уничтожить. Партия ушла в подполье. В плевенскую тюрьму на имена Тодора Златанова, Пеко Такова, Ивана Иванова и других молодая коммунистка Недка Лакова отправляла хлеб, сало, банки с маслом. Это уже была не та девочка, которая жила жизнью героев книг. Теперь она жила среди героев своего времени и, сама того не сознавая, сделалась настоящим героем.

Мы садимся на скамейку в стороне от асфальтированной площади Тетевена. Напротив возвышается новый Дом культуры, рядом просторное кафе с большой открытой террасой, на которой вокруг круглых столиков сидят девчата и ребята. В этот миг они очень похожи на белых голубей, собравшихся на углу площади. Может быть, эти беззаботно смеющиеся молодые люди вернули Недку Лакову к дорогим ее сердцу воспоминаниям.

— Поручено мне было отправить посылку Адальберту Антонову. Испекла я печенье, положила ему носки. Не удержалась, написала ему письмо. Через месяц я получила ответ, да только тюремная цензура перестаралась — от целого письма остались видными только несколько строк.

Не могу забыть и встречи с Лазаром Станевым. В нашем старом доме проходили собрания, на которых он выступал. Он очень хорошо говорил, а когда слушатели, утомленные работой, начинали уставать, запевал «Черней, горо, черней, сестро». Все его любили, как брата. После собрания обыкновенно все оставались поужинать. Он рассказывал нам о Советском Союзе. Он очень любил говорить о своей матери, бабушке Веле, и о своей дочери Каринке, которую назвал в честь девочки, родившейся на «Челюскине» во время экспедиции. Наша мама все хлопотала по хозяйству, а он обнимал ее и говорил: «После победы революции пошлем вас вместе с бабушкой Велой в страну Ленина. Согласна ли ты на такую награду за заботы, которыми окружаешь нас?» «Ох, Лазар, для нас с твоей матерью самая лучшая награда — видеть вас здоровыми», — отвечала мама.

Прекрасные люди! Очень часто думаю я о Владо Тричкове, Авраме Стоянове, Марко Иванове, Стояне Нешеве. Все они также бывали в нашем доме. Они как будто родились для революционной борьбы. «Человек силен, когда побеждает, — говорил мне Стоян Стоянов, с которым позднее мы вместе партизанили. — Мы должны научиться побеждать». И сейчас я, как председатель городского комитета народного контроля, когда встречаю людей, смотрящих на общее как на чужое и крадущих у народа, вспоминаю эти слова Стоянова. В наше время враги общества — именно расхитители и воры, и мы должны научиться их побеждать.