Зеркало смерти - [18]

– Тот, рыжий? – уточнила Наташа и тут же осеклась. Лицо ее собеседницы разом потемнело, напряглось – будто сжалось в кулак.

– Да, это он ее отпевал, – отчеканила она. – Но я никогда ни о каких пожертвованиях от Анюты не слышала.

«Еще одна богомолка! – грустно подумала Наташа. – Все старые девы, видно, к этому склонны. Уж не она ли обратила Анюту? В нашей семье никогда религиозностью не отличались. Когда я уезжала в Москву, Анюта еще и понятия не имела, как надо креститься».

– И все-таки мне хотелось бы с ним поговорить, – упрямо сказала она. – Нет так нет, тем хуже для меня. Я хочу знать, куда делись деньги. Уверена, это связано с ее смертью!

Татьяна снова разложила на столе библиотечные карточки. Не поднимая головы, она ответила, что повидать отца Николая проще простого. Священник живет неподалеку и в этот час должен быть дома, обедать. Если гостья может немного подождать, она отведет ее к нему.

– Мне только нужно закрыть библиотеку и забрать ребенка из детского сада, – сказала она. – Сегодня у нас короткий день, работаем до двух.

Наташа смутилась и присела, безмолвно выражая свое согласие. «Значит, я ошиблась, она не старая дева, – женщина уже не знала, что и думать. – Я как будто иду на ощупь, в темноте… Но вот богомолка точно, иначе откуда ей знать, где живет батюшка? Похоже, она бывает у него запросто!»

Библиотеку закрыли через полчаса. Посетителей больше не было. Детский садик тоже был неподалеку – в соседнем дворе. Наташа с улыбкой взглянула на крохотную пухлую девочку, удивительно серьезную для своих лет. Та подошла к матери чинным шагом и вложила в ее ладонь короткие толстые пальчики. Татьяна ее поцеловала.

– Я хочу есть, – требовательно заявил ребенок.

– Сперва мы пойдем к дяде, – сказала она. – Потом поужинаем.

– Тогда я пойду домой сама, – заявило самостоятельное дитя и немедленно вырвало руку.

Наташа уже не знала, что и думать. К какому еще дяде? Кто – дядя? Татьяна развеяла ее сомнения, изловив дочь и твердо взяв ее за руку. Она объяснила, что отец Николай – ее родной брат, младший. А дочка не любит у него бывать, потому что привыкла своевольничать, а у него дома детям этого не разрешают.

– Когда растишь ребенка одна, да еще отдаешь в детский сад, трудно за всем уследить, – доверительно сообщила она, идя с Наташей вниз по улице. – В садике их не очень-то воспитывают – просто присматривают, и на том спасибо.

Они шли к Акуловой горе, только по другой стороне болотистой низины. Повернув голову, Наташа увидела вдалеке свой дом – такой маленький, почти скрытый сиренью.

– Да, – сказала она. – Я бы тоже не хотела отдавать ребенка в ясли… Но что поделаешь? Мне нужно идти на работу.

И тут поняла, что, в принципе, на работу ей идти уже не нужно. А вот что действительно необходимо сделать – это вступить в право наследования и продать дом. К тому же сейчас самый сезон, летнее время – можно взять хорошие деньги. После этого она сможет себе позволить воспитывать ребенка так, как ей хочется, забыв о чужих детях, о школе, о вечной нехватке средств… И может быть, даже родить второго ребенка – почему нет?

«Какое мне дело до того, что скажут люди?» – снова подумала она, покорно следуя за Татьяной. Они все больше приближались к лесу. «Мы с Пашей ни в чем не виноваты. Наследство достается тому, кто пережил остальных родственников… Это и страшно, и справедливо одновременно. Я не добивалась этого, просто всех пережила».

Ей вдруг расхотелось идти к священнику, расспрашивать, уточнять, делать какие-то выводы. В Москве ее ждали сын и муж, которым она была действительно нужна. Здесь же у нее не осталось ничего, кроме опустевшего дома и нескольких могил на кладбище. Зачем же она так упорно цепляется за это отмершее прошлое? Кого этим можно воскресить?

– Сюда, – сказала Татьяна, сворачивая во двор.

То был последний многоквартирный дом на самой окраине города. Белый, панельный, давно облезший от ветров и дождей, он производил жалкое впечатление. Наташа как-то побывала тут в гостях у подружки и знала, что квартирки в этом доме тесные и душные, с невероятно низкими потолками. Правда, вид из окон превосходный – на закат, на Акулову гору…

– Ваш брат живет здесь? – изумилась она.

– Ну, что бог дал, – заметила та, открывая дверь подъезда. – Он ведь не богач.

Отец Николай жил на втором этаже, в трехкомнатной квартире. Навстречу гостям выбежали дети – две девочки почти точные копии малышки, только чуть постарше. Они тут же занялись кузиной, которая смотрела на них с явным неудовольствием. Отец Николай обедал – его пришлось поднять из-за стола.

Он тоже сразу узнал Наташу. Вопрос разрешился мгновенно. Никаких пожертвований ее сестра не делала, даже упоминаний об этом не было. Он был крайне удивлен, что такой вопрос вообще мог возникнуть.

Наташа, чувствуя себя страшно неловко, поспешила удалиться. Она почему-то представляла себе быт священнослужителей не таким, как у обычных людей. Более возвышенным, что ли… Но запах стирального порошка из ванной, где явно было замочено белье, шум воды на кухне, визг расшалившихся детей и звук включенного телевизора в дальней комнате… Все это было настолько обыденно, что ей захотелось сбежать куда подальше. Она даже не была уверена, что простилась с хозяевами должным образом.