Зеркало иллюзий - [110]

— Сделайте что‑нибудь!

— Что, например?

— Антидот, Альбус!

— А нету.

— Как – нет?

— А так. У меня не было… нет на это времени. Ты же знаешь, я занятой человек. Хогвартс, Визенгамот… Но, может быть, если тебе так не терпится скормить его дементорам, ты сделаешь это сам? Антидот, я имею в виду.

Снейп открыл рот, но понял, что все слова, которые он может употребить в данном случае, не произносимы в приличном обществе, при детях и стариках. Из уважения к сединам, так сказать.

— Все в твоих руках, мой мальчик, – напутствовал его директор, заботливо разворачивая и направляя к выходу.

«Сделай сам, сделай сам… Чужими руками, да, Альбус? А если – сделаю? Вот возьму и сделаю! Назло… всем!»

Он замер на середине лестницы, точно пойманный ступенькой–ловушкой. – «Ну сделаю, – подумал он с неожиданной тоской. – А кто же тогда будет пинать меня мыться и чистить зубы?»

…Блэк спал. Дрых без задних ног, обнимая Минерву. Он не пошевелился, когда Снейп вошел, впервые за много лет споткнувшись на пороге, но кошка подняла голову.

— Все в моих руках, – сообщил ей Северус. – В моих. Поняла?

Блэк заворочался. Тяжело, со всхлипом, вздохнул и снова затих.

Минерва скептически муркнула.

Закон взаимного притяжения

— Бродяга, ты это что творишь?!

Блэк молча методично выкладывал из сумки учебники.

— Сириус, я тебя спрашиваю!

Блэк выровнял стопку книг и принялся складывать в папку листы пергамента.

— Бродяга!!!

Блэк перевернул опустошенную сумку и вытряс ее над кроватью. На покрывало выпали запасные перья (рабочие Сириус вкладывал в учебники) и горстка сиклей.

Джеймс подскочил к нему, сгреб за мантию.

— Что… Ты…

Сириус молча пытался разжать его пальцы. Ремус оказался рядом, поймал Джеймса за запястья и держал, пока хватка не ослабла, позволив Сириусу вывернуться.

– …Делаешь? – закончил Джеймс беспомощно. Блэк стоял спиной к нему и рылся в пустой сумке, и готов был совсем в нее зарыться, как страус, лишь бы не видеть друзей, лишь бы не передумать.

Наконец вскинул ремень на плечо и повернулся.

— А как ты думаешь? Ухожу.

— Это мы виноваты, – сказал Люпин.

— Вы тут при чем?

— Тогда кто?! – сорвался Джеймс.

Блэк снизошел до объяснений. Ремень соскользнул с плеча, сумка затаилась на кровати, Сириус наступал на Джеймса, все больше заводясь.

— Нюниус нажалуется.

— И что?

— Макгонагалл напишет родителям.

— И что?

— Не хочу, чтобы всякие тут орали.

— Как будто в первый раз!

— Вот именно. Надоело.

— Ты не уходишь. Ты сбегаешь. – Джеймс, как ему показалось, нанес прицельный удар. Сириус и не подумал уклониться.

— Сбегаю.

— Куда?!

— Буду жить как Робинзон. На необитаемом острове. Тридцать лет.

— Двадцать восемь, – поправил Ремус.

— Ты не можешь на острове, – возразил Джеймс. – Завтра же экзамен. Трансфигурация!

— Ха! – сказал Блэк. – Ха! Ха!

Питер нашелся:

— В нашем озере островов нет.

— Тогда в лесу.

— Я с тобой. – Джеймс метнулся к тумбочке. – Подожди!

— Тебе‑то зачем? Ты в порядке. Это же я – «если еще раз…» Ну вот – еще, да. Ну и… – Он сжал виски.

— Сириус…

— Не ходи за мной! – Никто не понял, когда Блэк очутился у порога. – Не смей! Никто не смейте!

Он опрометью выскочил из гостиной.

Джеймс кинулся за ним.

— Подожди, Бродяга!.. Ты сумку забыл!

Сириус носился по лесу, выплескивая злость. Где‑то на полдороге его и впрямь догнал вопиллер, проорался, распугав кентавров, и рассыпался. Сириус, наверное, расстроился бы, а Бродяга плевать на него хотел. Выбежал на берег озера. С другой стороны высился знакомой громадой Хогвартс. Еще не совсем стемнело, но в окнах и на стенах уже загорались огни. Снова – как в детстве, как в первый раз – огни рассыпались над озером, и в озере, и в небе… Блэк превратился обратно в себя просто от пережитого заново восторга. Уйти отсюда отказались ноги.

— Останусь тут навсегда, – решил он. – Пока ребята школу не кончат.

А ведь хотели, – обида пережала горло, – аврорами!

Блэк решил, что будет жить на берегу, рядом с Хогвартсом. Как Хагрид. Может быть, если его действительно выгонят, как сулила мать, Хагрид возьмет его в помощники? И они с ним вместе выдрессируют гиппогрифов и организуют летучий отряд мстителей…

С этими мыслями Блэк взялся за временную стоянку. Припомнил Ремусовы книжки, выбрал высокое сухое место, пока не совсем стемнело, натаскал хвороста для костра и вереска для постели. Вереск еще не цвел, но под руку попадался и не отцветший багульник, ломать его было жалко. Плохо, что не осень, можно было бы обойтись листьями. Ночлег его не очень заботил. Можно было бы вообще не обустраиваться, а вернуться в собачий облик. Собаке вся эта роскошь ни к чему. Ни постель, ни костер. Но иногда хочется побыть человеком. А человеку хочется тепла. И… другого человека.

Постель Блэк сложил под раскидистым вязом – его низко опущенные ветви с плотно сомкнутыми резными листьями образовали зеленый грот, уютную палатку, тесную, но защищавшую от ветра и дождя, а отплясывать в ней джигу Сириус не собирался. Блэк еще подумал, что на ночь можно будет трансфигурировать листья в непромокаемый навес: он любил засыпать под шум дождя, но не чувствовать его на своей шкуре. Спать он все же решил в собачьем облике – для вящей безопасности. И прикрыться сигнальными чарами. Блэк не знал, что такое страх, но проснуться в зубах неизвестного хищника не рассчитывал.