Зеркало грядущего - [2]

Советская наука была на подъеме. Не только техническая наука — еще до Победы раскопали Аркаим, и появились исторические труды про Великую Степь. Так что если до войны в школах историю преподавали, от древнего Египта, Вавилона, через Грецию и Рим, и только после про Россию и славян — то теперь официально считалось, что на территории СССР был такой же центр мировой цивилизации, вся разница от египтян и шумеров, что пирамид не строили и с раскопками не повезло. И предки славян издревле жили в симбиозе со степными народами — хотя теория, что Чингисхан (высокого роста, рыжебородый и сероглазый, ну совершенно не монгольский антропологический тип) был вовсе не уроженцем Монголии, считалась пока слишком революционной, как и иные взгляды на существование "монголо-татарского ига" — да и неудобно, писатель Ян за свою трилогию уже Сталинскую премию получил. Археологи вели раскопки в Новгороде, в Ладоге, в южнорусских степях, и мировой сенсацией стала находка берестяных грамот и установление того факта, что еще в одиннадцатом веке (а возможно, и с более ранних времен) "дикие славянские варвары" в массе владели письмом — среди находок были вовсе не княжьи или монастырские летописи, а письма простых новгородцев друг к другу[1]. Дошла очередь и до палеонтологов — еще не были завершены работы по возвращению Института и музея в Москву из эвакуации, как уже составлялись планы экспедиции в Монголию, ставшую сейчас Монгольской ССР, как Тува в сорок четвертом.

Размах был, как у советских великих строек — несколько отрядов (количество менялось от сезона к сезону) численностью иногда до сотни человек, на автомашинах, причем в кузовах-фургонах ("кунгах", как называли их военные) оборудовались походно-полевые лаборатории. С полной поддержкой властей МонССР, Картографического Управления Советской армии и Забайкальского Военного округа. С привлечением авиации, не только для транспорта, но и аэрофотосьемок, причем в подчинение экспедиции придавались вертолеты (последняя новинка техники). Первый сезон в сорок шестом был разведочным, со следующего уже пошли масштабные раскопки. И результат оправдал затраты — с десяток открытий мирового значения об ископаемом прошлом нашего мира, и еще больше диссертаций, ну а для привезенных трофеев пришлось строить новый корпус музея. Особенно всех впечатлили скелеты протоцератопса и вцепившегося в него велоцираптора — вероятно по какой-то причине погибших одновременно и быстро[2]. Правда, сам Иван Антонович руководил экспедицией лишь по сезон сорок восьмого, однако же проведя самую сложную часть организационной работы. А завершали, к сожалению, уже без него — Юрий Орлов, директор Палеонтологического Института и старый друг Ефремова, рассказал, что это вовсе не опала, наоборот, по информации из еще более высоких инстанций (он сам затруднялся сказать, из каких именно), кто-то высокопоставленный якобы выразил недовольство тем, что "товарищ Ефремов не бережет свое здоровье, ведь загубит себя раньше времени". Что было правдой — последняя монгольская экспедиция и впрямь "наградила" Ефремова воспалением нерва в правой руке и небольшим инфарктом, перенесенным прямо на ногах; несмотря на своевременную помощь врачей экспедиции, бесследно все это не могло пройти, а постоянные перемены климата при путешествиях в МонССР и обратно, тоже здоровья не прибавляли… Так что в следующие сезоны Иван Антонович разрывался между Москвой и Поволжьем, где у села Ишеево было обнаружено местонахождение древней пермской фауны, даже более интересной для палеонтологов ПИНа, чем "простые" динозавры, несмотря на свои размеры и славу, годившиеся этой местной фауне "во внуки". Не особо рассчитывая на успех, Ефремов попросил увеличить финансирование ишеевских раскопок — не до такого уровня, как монгольских, конечно, но все же… К его удивлению, просьбу полностью удовлетворили, раскопки вновь принесли множество трофеев, а палеонтологи-"позвоночники" были без ума от радости. А этим летом случилась еще одна сенсация, самая новейшая в области палеонтологии. Еще в прошлом году Чудинов (ученик Ивана Антоновича) разведал у городка Очёр в Пермской области местонахождение совершенно новой фауны пермского периода, финансирование снова выделили в требуемом объеме — и раскопки под Очером, по одним лишь результатам этого сезона (а они продолжатся и в следующем) дали и продолжают давать скелеты совершенно новых уникальных животных, каких до сих пор не обнаруживали нигде на планете! Палеонтологи всего мира ныне пребывают в восхищении результатами и выпрашивают возможность приехать в СССР. Удачный вышел год — если считать еще и изданные (как всегда, работа редакции была недолгой) еще две научные монографии Ефремова: 'Медистые песчаники' и 'Каталог местонахождений пермских и триасовых наземных позвоночных на территории СССР' (в соавторстве со своим учеником Вьюшковым). И вышла первая часть научно-популярной книги "Дорога ветров" — "Кости дракона", рассказывающей о монгольской экспедиции. И Сталинская Премия в марте, за "Тафономию" — сто тысяч рублей.

— Не знаете на что потратить, ну, Иван Антонович, мне бы ваши заботы, — заметил Кунцевич — да хоть "зим" купите в полноприводном варианте, сорок пять тысяч всего. А то выделят вам дачу в Подмосковье, для науки и творчества, и каждый раз на электричке добираться будете? Ну а на оставшиеся, кутеж устройте в ресторане для всего Института, коль желание есть.