Зеркало души - [24]

— Что это ещё за новости… — он не успел договорить. Сосуд моего терпения, и так в последнее время крохотный, как мозг у страуса, наполнился и затопил соседей.

Дан внезапно отпрянул от меня, словно его толкнуло что-то тяжёлое, и исчез, секунду спустя я услышала его гневный голос в коридоре, но дверь в мою комнату захлопнулась у него перед носом. Я села в кровати, понимая, что каким-то образом во всём этом замешана моя сила, но немного меланхолично пожала плечами и снова уснула под тихое мурлыканье музыки в наушниках. Дан, вероятно, понявший, что настроение у меня очень плохое, перестал сотрясать дверь ударами и ушёл.

Вернулся он к двенадцати, и если и злился, то вида старался не показывать.

— К Бенедикту ты тоже не пойдёшь? — я оторвалась от кровати. Вид у Дана был немного ехидный, словно он нажаловался учителю, и меня ждёт получасовая лекция о правильном поведении и послушании старших по званию, точнее по возрасту.

— Иду, — пробурчала я его спине: он уже вышел из комнаты. Не знаю, почему он старательно делает вид, будто ничего не произошло, но ничего хорошего мне это видимо не сулит.

Я умылась холодной водой, чтобы окончательно проснуться, натянула на себя одежду и поплелась по коридору к кабинету Бенедикта. Мир для меня был в серых тонах, что-то нехорошее тянуло камнем душу, было такое состояние, как в ночь перед экзаменом, к которому не готов.

Едва я толкнула дверь в комнату, где у нас проходили занятия, как учитель, а он был один, обрадовал меня тем, что его удовлетворяет мой уровень теоретических знаний, а значит, мы переходим к какой-никакой, а практике.

— А какого рода? — вяло полюбопытствовала я, с трудом подавляя зевок. Спать хотелось неимоверно, даже не смотря на то, что я достаточно времени отвела на сон.

— Самого важного на данный момент. Летать. — Бенедикт слегка усмехнулся, глядя на мою реакцию. Сегодня он, что являлось необычным, был в свободной белой рубашке средневекового типа и высоких сапогах, ещё сильнее напоминая пирата, на волосах я заметила воду от растаявших снежинок, он, вероятно, только что откуда-то вернулся. А дверь в его кабинет была чуть приоткрыта, на двери мягко играли отсветы от разожжённого огня в камине.

— Летать? Как птички? — я немного растерянно нахмурилась, думая, не шутит ли учитель. — А как насчёт того, что люди не летают?

— Ты права, люди не летают. Когда не хотят, — добавил он, садясь в небольшое кресло, на котором он обычно сидел, когда с нами беседовал. — Начнём с того, что ты не совсем человек, ты венеф. — Я тяжело вздохнула, показывая, что уже знаю, о чём он говорит.

— Но почему не передвигать предметы, не учиться зажигать огонь хлопком и всё такое? — я присела напротив него.

— Сейчас важнее научить тебя быстро перемещаться. Телепортировать или открывать пространственные порталы для тебя слишком рано, а в нынешней ситуации недопустима твоя беззащитность. — Бенедикт объяснял, но я всё равно немного недопонимала, а переспрашивать не хотелось, чтобы не показать себя совсем глупой. Возможно, нас готовят к войне, поэтому мы занимаемся фехтованием и прочим, а может, на нас идёт охота, ведь когда я только познакомилась с Бенедиктом, ко мне приставали странные люди. — Можно ходить по воздуху. — Учитель медленно поднялся. — Но это достаточно сложно. Есть более лёгкий способ — вырастить крылья. Точнее, для обученного лёгкий, тебе придётся постараться.

— А как насчёт закона всемирного тяготения? Ньютон зря сидел под яблоней? — я сделала попытку сострить, чтобы скрыть своё волнение.

— Воздух материален, так же как и вода, земля, кровь и плоть. Если ты захочешь, то сможешь идти по воздуху, как по камню. Всё зависит только от силы твоей веры. — Бенедикт шагнул вперёд и секундой спустя поднялся, словно по невидимой лестнице, вверх по воздуху. Я нервно сглотнула, привыкнуть к демонстрациям силы я ещё не успела.

А потом он помог мне вырастить крылья, по-настоящему. Конечный результат выглядел бы лучше, если бы не пот, лившийся с меня ручьями, и тягучая тяжесть во всём теле, заставляющая уныло гримасничать. Весь процесс представлял собой наложение образа птицы на своё внутреннее «я». Это было очень сложно, особенно заставить сопротивляющееся человеческое эго принять животное начало, а само ощущение трансформации собственного тела было, мягко говоря, неприятным и достаточно болезненным.

Бенедикт успел остановить меня, когда я перестала контролировать процесс и бездумно превращалась в настоящую птицу, как оказалось, такое окончательное трансформирование без особых на то мер может кончиться плачевно, хотя в жизни птицей тоже есть свои плюсы.

Я сидела на полу, по-новому осознавая своё тело, учитель принёс мне воды, он понимал, как мне было плохо. Одежда на мне висела, в росте я сильно сбросила, на месте рук в стороны расходились два огромных серых крыла, а Бенедикт тихо объяснял, что кости у меня стали полыми, как и зубы, лёгкие увеличились в объёме, рост и вес уменьшились, чтобы крылья могли поддерживать меня в воздухе, что трансформация отнимает достаточное количество сил, но постоянной их траты уже не требует, что удобно, когда запас их и так на исходе.