Зеркало для слепого - [36]
Размышления Родика прервал бригадир водителей, который неожиданно выделился из моросящей темноты, размывающей в стеклах очков окружающие предметы в бесформенные тени.
— Родион Иванович, все готово. Можно трогаться в путь.
— Присесть бы на дорожку, Юра, — с трудом отвлекаясь от своих мыслей, предложил Родик.
— Еще насидимся, а здесь и стоять негде. Одни лужи.
— Насидимся… Это я обычай вспомнил. Говорят, что присесть перед дорогой — хорошая примета. Устроиться действительно не на чем. Мокрота вокруг. Вы, смотрю, тоже промокли. Жаль, «Урал» с кунгом не успели подготовить. Там было бы где переодеться и согреться. Ладно, нечего горевать по тому, чего нет. Цветов в поле много, а все не сорвешь. Обсохнем по дороге. Времени у нас и много и мало. Единство и борьба противоположностей. Ехать долго, а времени мало. В Бресте должны быть завтра утром. Так что среднюю скорость километров в шестьдесят нужно держать.
— Нехорошо перед выездом загадывать, Родион Иванович. Дорога есть дорога. Как получится. Ребята ко всему готовы. Знают, что отдыхать в кабинах придется.
— Надо, чтобы получилось, как планируем. Остальное — суеверия. Я пойду в первой сцепке, а вы — в последней. Не будем больше философствовать. По машинам, и вперед. Давайте команду…
Вскоре раздался разноголосый гул моторов, и воздух наполнился гарью выхлопных газов. Родик, чтобы не дышать сырой и холодной вонью, быстро занял свое место в кабине первого грузовика и захлопнул дверь. Только сейчас он понял, насколько промок и замерз. Тело пробрал болезненный озноб, и, чтобы как-то согреться, Родик стал перебирать пальцами ног в мокрых ботинках и вытирать лицо и волосы носовым платком. Очки, покрытые моросью, моментально запотели. Родик попытался протереть их тем же платком, но ничего не получилось. Стекла никак не приобретали требуемую прозрачность.
— Включите печку посильнее, — обратился Родик к безмолвно сидящему водителю. — Трогаемся… Выйдете на Дмитровское шоссе — остановитесь, я еще раз проверю колонну. Скоростной режим знаете?
— Знаю. Я же их, родимых, с завода перегонял. Не волнуйтесь, все будет в порядке. Нас Михаил Абрамович наставлениями замучил. Хорошо, что он с нами не едет. Очень уж нудный у вас заместитель.
— Не нудный, а исполнительный и основательный. Порядок очень важен при движении колонной. Я вас еще больше замучаю. А Михаил Абрамович будет встречать нас в Бресте. Позавчера вечером на поезде уехал. Отзвонился, что уже на месте. Все обустраивает, договаривается. Надеюсь, что к нашему приезду он решит все вопросы, а то с таким хвостом таскаться по городу трудно. Я в Бресте ни разу не был. Где и что там находится, не знаю. Так что Михаил Абрамович обеспечивает одну из важнейших частей всей нашей операции. Кроме того, он по-польски говорит лучше, чем мы с вами по-русски. А вы называете его нудным…
— Это я так, к слову. Мы к нему с полным уважением. Слышал, что в Бресте нас польские водители сменят?
— Так планируется. Мы не смогли вам оформить заграничные паспорта.
— Жаль. Хотелось бы посмотреть. Из наших никто за границей не был.
— Еще побываете. Надеюсь, что эти машины не последние.
— Хорошо бы… Я до моста остановлюсь?
— Конечно. За мостом ГАИ. Нас и без того могут остановить, хотя я их вчера предупредил, что с завода пойдет спецколонна ГАЗов-66.
Дмитровское шоссе, освещенное уличными фонарями, блестело мокрым асфальтом. Родик, держась за дверь и опираясь одной ногой на подножку, осмотрел длинную цепь грузовиков, поблескивающих мокрыми зелено-черными поверхностями. Он пересчитал машины, удовлетворенно кивнул. Приглядевшись, заметил Юру, показывающего жестами, что все в порядке. Родик махнул рукой в направлении Кольцевой автодороги и, возвратившись на свое место, сказал:
— Вроде все нормально. Слава богу, машин почти нет. Сейчас шесть часов восемнадцать минут. Засеките показания спидометра. У нас первый перегон. Поэтому будем все замечать и фиксировать. Бак полный?
— Под завязку.
— Чудесно. Поехали.
У первого поста ГАИ на Минском шоссе пришлось задержаться. Инспектор долго изучал документы, обходил машины и, наконец, пожелал счастливого пути, не задав Родику ни одного вопроса. Проезжая мимо Кубинки, Родик мысленно передал привет своим приятелям-танкистам и с сожалением подумал, что вряд ли когда-нибудь еще сможет так душевно встретить Новый год, как это удалось здесь. За минувшие с того памятного праздника почти два года в армии произошло огромное количество перемен, заставивших многих старших офицеров покинуть службу и искать другие способы приложения своих сил. У одних это получалось, другие находились в состоянии непрерывного поиска, но общим было одно — распад сложившейся при социализме среды обитания и, как следствие, компаний с гостеприимными и шумными застольями. Веселые гулянья происходили все реже.
Самое неприятное — пропал дух офицерского братства, его сменили случайные пьяные посиделки. Родик иногда по поводу чьего-нибудь дня рождения или иного отмечаемого события продолжал приезжать сюда в гости, но это происходило все реже и уже не доставляло былого удовольствия. Скорее осталась некая товарищеская обязанность, часто тягостная, поскольку тем для разговоров становилось все меньше, а выпитой водки — все больше. Финалом обычно являлось что-то, похожее на ностальгическое нытье, ранее совершенно не свойственное когда-то сильным мужчинам, уверенным в завтрашнем дне.
Эта книга о судьбе тех, кто не носил малиновых пиджаков, но тоже жил и выживал в эпоху перестройки. Главный герой, пытающийся приспособиться к новой стране, находит в себе силы подниматься после многочисленных провалов, банкротств и разочарований. Но можно ли выстоять после предательства того, кому доверял как себе? Книга Бориса Пугачева об эпохе, которую все чаще вспоминают с ностальгией. А это чувство — лучшее лекарство от сегодняшней действительности.
Эта книга — настоящая сага о времени, которое определило нас сегодняшних. Восьмидесятые… Эпоха предчувствия. Главный герой бросает успешную карьеру ученого и начинает вести двойную жизнь.Предательство и любовь, первые сделки и аферы, криминал и сражения без правил. Тогда начиналась совершенно новая жизнь. В истории героя каждый увидит что-то свое. Невероятно, но это было со всеми нами.
Бывший научный работник, а ныне преуспевающий бизнесмен Родик получает неожиданное предложение от загадочного незнакомца: вступить в тайную организацию, от действий которой зависит настоящее и будущее России, Европы, а возможно и всего мира. Всесильная Комиссия, в которую входят многие публичные лица и даже главы государств, помогает герою достичь еще больших успехов в бизнесе, но взамен требует все более напряженной и опасной работы на благо неведомой Цели. Удастся ли Родику понять, в чем смысл загадочной игры? И найдет ли он силы не оступиться, балансируя на грани увлекательной авантюры и сопряженного с серьезными опасностями таинственного задания?
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Повесть «Пробел» (один из самых абстрактных, «белых» текстов Клода Луи-Комбе), по словам самого писателя, была во многом инспирирована чтением «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу», повлекшим его определенный отход от языческих мифологем в сторону христианских, от гибельной для своего сына фигуры Magna Mater к странному симбиозу андрогинных упований и христианской веры. Белизна в «онтологическом триллере» «Пробел» (1980) оказывается отнюдь не бесцветным просветом в бытии, а рифмующимся с белизной неисписанной страницы пробелом, тем Событием par excellence, каковым становится лепра белизны, беспросветное, кромешное обесцвечивание, растворение самой структуры, самой фактуры бытия, расслоение амальгамы плоти и духа, единственно способное стать подложкой, ложем для зачатия нового тела: Текста, в свою очередь пытающегося связать без зазора, каковой неминуемо оборачивается зиянием, слово и существование, жизнь и письмо.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Журналист, креативный директор сервиса Xsolla и бывший автор Game.EXE и «Афиши» Андрей Подшибякин и его вторая книга «Игрожур. Великий русский роман про игры» – прямое продолжение первых глав истории, изначально публиковавшихся в «ЖЖ» и в российском PC Gamer, где он был главным редактором. Главный герой «Игрожура» – старшеклассник Юра Черепанов, который переезжает из сибирского городка в Москву, чтобы работать в своём любимом журнале «Мания страны навигаторов». Постепенно герой знакомится с реалиями редакции и понимает, что в издании всё устроено совсем не так, как ему казалось. Содержит нецензурную брань.