Зеркало - [18]

прибыл в самый раз: ещё зияли призывной пустотой свободные места, но уже совершенно не

чувствовалось скуки раннего, не разогретого публикой вечера.

Встретились кое-какие знакомые. С ними Роман и объединил усилия в плане

потребления спиртного. По сторонам стрелял глазами усердно и вскоре труд его был

вознаграждён. Наметилась добыча в виде двадцатилетней особы, не плохо оснащённой,

пребывающей в многозначительном одиночестве и целомудренной грусти. Угостил её Рома

коктейлем, какой она пожелала, узнал подробности вымышленной автобиографии и как бы

ненароком сообщил, что располагает средствами, достаточными для ночи в гостинице или

дома у неё — на выбор. Сам он сказался семейным. Для солидности. И кольцо фальшивое,

специально носимое для таких случаев на безымянном пальце, показал. Девчонка по имени

Оля не отшила его сходу, но принялась втирать, что ищет настоящую большую любовь.

- Здесь? - удивился Роман.

- А что?

- Да так. Я бы лучше по музеям шлялся с такой благородной целью.

- Не знаю, - отозвалась с лёгкой обидой в голосе Оля. - Я здесь новенькая. Мне ваши

порядки не известны.

«Да уж, новенькая, - усмехнулся про себя Роман. - Ловко как меня на крючок цепляет.

С дальним прицелом. А у нас в планах — блиц-крик с неправильным номером телефона для

обратной связи».

В танцах Оля проявила себя тоже виртуозно, выставив всё самое лучшее на витрину.

Аппетитных частей в ней имелось великое множество, и молодая кровь в жилах Романа

начала закипать уже после двух-трёх туров. Уходить из клуба она явно не спешила.

Пришлось помочь ей коктейлями, но очень осторожно, чтобы не переборщить с градусом,

как это неоднократно случалось в его богатой практике. В конце концов, Оля созрела для

продолжения банкета в другом месте и согласилась на гостиницу. Теперь оставалось только

подогнать к дверям тачку, пока девушка будет ждать его внутри, у входа, не потеряв ни капли

манящего тепла.

Он в течение пары минут разогревал двигатель и стряхивал снег с лобового стекла.

Минус пять — это не мороз, но лучше перебдеть, чем потом тратиться на обслуживание. Да

оно и комфортнее в салоне, когда по-домашнему жарко. Закончив все эти технические

приготовления, малопонятные дамам, он подрулил к дверям клуба и выскочил из машины,

оставив мотор работать.

Его поход прервался на полпути.

- Привет! - послышалось где-то в стороне.

Женский силуэт вычерчивался в темноте, едва скрашиваемой уличными фонарями.

- Кто это? - удивился Роман, не признав голоса.

Девушка послушно вышла на свет, и он, натурально, обалдел от неожиданности.

- Катюха? Ты что здесь делаешь?

- Тебя хотела видеть.

- Меня?

Он завертел головой по сторонам, почуяв подвох. Но никого, представляющего для

него опасность, вокруг не увидел. Смешно сказать, недавно он вспоминал о ней. Нет, не в

порыве раскаяния. Просто воспоминания о том, как она тогда кричала и вырывалась,

придавали ему дополнительной мужской силы. Особенно во времена вынужденных сеансов с

откровенными «брёвнами».

- Слушай, Кать. Мне сейчас некогда. Давай завтра пересёчемся где-нибудь, а?

- Завтра ты не сможешь, - грустно сказала Катя.

- Откуда ты знаешь?

- Знаю.

Вот ведь незадача! В другое время он бы не отказался с ней покутить, но сейчас его

ждала нежная, заправленная доверху коктейлями Оля. Уже как бы инвестиции произведены,

и наступило время дивидентов.

- Тебе понравилось в прошлый раз? - сказал он, надеясь, что дерзкая глупость отобьёт

у Кати дальнейшую охоту общаться с ним сегодня.

Но Катя всего лишь покорно улыбнулась:

- Кто же откажется от такого мужчины?

Блин! А что если групповуха, родилась в его пьяной голове новая идея? Он не знал

ещё, как отнесётся к этому Оля, да и у Кати хорошо бы спросить об этом конкретно, но сама

мысль о сладком запретном грехе взбудоражила его и ослепила.

- Слушай, я тут не один. Присоединяйся, а?

- Мальчик или девочка?

- Ты что? Я же не педик какой.

- Да, ты не педик. Ты просто мерзкий пассивный пидарас.

Возникший в её руках ствол он поначалу почему-то принял за фаллическую игрушку

из эротического магазина — наверное, ни о чём другом уже думать не мог. В глазах его

вспыхнул яркий свет, и живот пронзила невыносимо резкая боль. Его опрокинуло выстрелом,

повалив на спину. Пока ещё свет в его глазах не померк, он успел заметить искажённое

страхом Олино лицо, перевёрнутое «вверх ногами». Потом он перестал что-либо ощущать

абсолютно, медленно проваливаясь в бесконечную пропасть.

Катя выпустила в него всю обойму. До мёртвого пустого щелчка. Заметила в дверях

испуганных охранников и какую-то остолбеневшую девицу. Достала из кармана шубы новую

обойму, умело вставила её и сделала несколько неопасных выстрелов поверх их голов —

чтобы спрятались и не навлекали на себя беды. Полетели осколки. Одна пуля попала в окно

соседнего дома. Одно слово — дура.

Старенький «Жигуль» с запорошенными снегом номерами притормозил возле неё,

услужливо распахнув дверь.

- Чао, сволочи! - напоследок произнесла Катя, отпуская этот неблаговидный эпитет по

адресу обширной группы лиц с размытыми границами, виновных в том, кем она стала.