Зеркальный образ - [9]

В Бюро социальных проблем Боб Коуан, босс Пейдж, был во власти приступа дурного настроения. Похожие дни случались и раньше,

и сегодняшний, судя по всему, оказался именно таким, когда босс был готов придираться к работникам, а сам доходить до белого каления. «Наверно, чтобы стать начальником, требуется вспыльчивый характер и способность затаить обиду, — думала Пейдж. — Просто нужно обладать верным соотношением наглости, снисходительности, властности, чтобы обращаться с людьми так, словно те являются вашей личной собственностью и обязаны считать вас своим благодетелем и обращаются к вам за наставлениями и руководством».

Возможно, мистер Коуан, по крайней мере, так и рассуждал. Он определенно рассматривал вверенную ему контору как своего рода феодальную вотчину, а себя как феодала, несшего ответственность за свое личное владение. Пейдж не сомневалась в том, что если бы это не возбранялось, он в качестве законной меры наказания ввел бы колодки, а возможно, и смертную казнь за такие прегрешения, как ненадлежащее оформление документации, незаполнение степлера скобами, когда те кончались, и прежде всего за непочтительное поведение в присутствии его светлости.

Пейдж подумала, что она придает слишком большое значение его выпадам в ее адрес, имевшим место сорок минут назад. Честно говоря, она забыла отметить время встречи в его календаре, в результате чего две нуждающиеся семьи пришли к мистеру Коуану в одно и то же время.

Положительной стороной в характере Коуана, побуждавшей Пейдж оставаться здесь, а не искать новую работу, возможно, такую, которая сможет обеспечить прожиточный минимум в Сан — Франциско, являлось то, что он не только был изворотлив и находил средства для оказания помощи людям, но и проявлял напористость в достижении этого, невзирая на обстоятельства. Иногда он был тираном, но при этом стремился к тому, ради чего, по мнению Пейдж, стоило страдать. Иногда люди нуждались в помощи, в совете, ждали, чтобы кто–то подтолкнул их в правильном направлении. И не их вина, что удача отвернулась от них, что среди имущих и неимущих они оказались в числе последних. Боб Коуан понимал это и проверял свои убеждения на передовом рубеже повседневной борьбы. Но, рассердившись на него, Пейдж уже не могла успокоиться.

Как бы там ни было, она знала, что сегодня не на шутку разозлилась на своих сестер, и теперь переносила свое раздражение на других. И особенно на Коуана. Она не поняла, что сегодня утром происходило в доме, однако, это без сомнения, было как–то связано с ней. Фиби и Пайпер демонстрировали ей притворную вежливость и в то же время сверлили друг друга глазами, словно обмениваясь кинжальными ударами, когда им казалось, что она не видит… Что — то определенно беспокоило обеих сестер Холлиуэл. И возможно, их возлюбленных тоже — Лео и Коула было почти не видно этим утром. «Почему они не могли откровенно поговорить со мной? — недоумевала она. — Ко мне ведь можно запросто подойти. Разве не так?»

Нет, сестры всегда охотно говорили с ней и весьма откровенно, если ее поведение беспокоило их. Значит, на этот раз их беспокоили не такие простые вещи, как ее дурные привычки. Случилось нечто серьезное. Нечто тревожное.

«Как раз поэтому они должны открыто обо всем сказать, — раздумывала Пейдж, — а не ходить вокруг да около и портить себе и мне настроение».

Чем больше она думала об этом, тем больше расстраивалась. Она поймала себя на том, что с нетерпением ждет обеденного перерыва, но не потому что задумала пойти поглазеть на наряды, которые были ей не по карману, а потому что хотелось хоть на какое–то время оказаться в другом месте. И если она там оторвет кому–нибудь голову, то потерпевшим, по крайней мере, будет незнакомец, а не коллега по работе.

Сейчас она была бы этому весьма рада.

ГЛАВА 3

— Коул, я должна ей все сказать, — настаивала Фиби. Она вернулась в свою комнату, где ее дожидался дружок — бывший демон. Коул был высок, смугл и чертовски красив. Помня, как он почти в мгновение ока превратился в Белтазора и чуть не погубил сестер Холлиуэл, она признавала, что в этой черте плохого мальчика есть нечто привлекательное. При условии, что тот не станет слишком плохим.

— Что сказать? — спросил он, расхаживая перед кроватью, на которой сидела Фиби. — Мне казалось, ты так ничего и не узнала.

— Почти ничего, — согласилась Фиби. — Но ведь это само по себе говорит о чем–то, правда? Если семья настолько невзлюбила старую Агнес, что в «Книге Теней» о ней почти нет упоминаний, то это значительная информация.

— Скорее значительное отсутствие информации, — пробормотал Коул. — Я бы не стал называть ее полезной. Но если хочешь рассказать Пайпер, валяй. Она твоя сестра. Только не удивляйся, если ты ее ни в чем не убедишь.

— Коул, Пайпер не такая, — возразила Фиби. — По крайней мере, не всегда. Хотя, пожалуй, сегодня все может случиться.

Коул только пожал плечами.

— Ха–ха! — рассмеялась Пайпер. — Ты опять за свое.

Фиби и Коул нашли Пайпер и Лео внизу в кухне разговаривающими о чем–то важном, чем они не считали нужным поделиться. Фиби рассказала им, как мало она узнала из «Книги теней»: прапрапрабабушка натворила что–то и настроила против себя остальных членов семьи Холлиуэлов, а если семья нашла в себе силы простить ей, то это по неизвестной причине не нашло отражения в книге. Фиби обнаружила, как трудно вообще найти что–либо об Агнес, и ей пришлось прибегнуть к волшебству, чтобы добыть даже эти скудные сведения.