Зеркала. Книга 1. Маскарад - [65]

Или еще вопрос — зачем ему это? Почему именно графиня и ее прабабка? Что в них такого особенного? Тут долго ломать голову не пришлось — «особенного» в них было выше крыши. Одна — Гуттаперчевая Принцесса, вторая — настоящая великанша из детских сказок, вместе — бродячий цирк на выезде.

Томка напрягла память. Что там сказал Коппелиус, забирая осколок с «отражением» графини? Что-то вроде: «Она станет жемчужиной моей коллекции»… Томка с отвращением посмотрела на афишу доктора Коппелиуса. Так вот что такое этот «Театр Кошмаров»! Тинкет говорил, что видел новую афишу в городе, и упомянул Самого Старого Человека и какого-то Великана…

Картина начинала проясняться. Получается, каким-то образом — может, при помощи старинных зеркал или же жуткой трости с набалдашником в виде фигурки Голубя — доктор Коппелиус похищал «особенных» людей. А после, за деньги, показывал их в «Театре». Классическое фрик-шоу в худшем из своих проявлений.

Образ жуткого доктора обретал более четкие черты. За таинственной инфернальной внешностью скрывался компрачикос! Самый настоящий Карабас-Барабас, только без бороды и плетки о девяти хвостах.

Томка замотала головой. Глупость какая-то! Но чем больше она об этом думала, тем более убедительной казалась ее версия. Пусть она противоречила Томкиным представлениям об устройстве вселенной, но зато все объясняла. И плевать на Шерлока Холмса, который умолял начинающих детективов первым делом отбрасывать невозможное.

Томка вдруг заметила, как Тинкет что-то говорит. А она, погрузившись в собственные мысли, его даже не слышит.

— А?

Слова фокусника прозвучали несколько глухо.

— Ты тоже так можешь? — Тинкет постучал пальцем по краю нарисованного обруча, на котором крутилась Гуттаперчевая Принцесса.

— Что? — Томка вздрогнула. — Не знаю… Но раз моя прабабка так могла, то и у меня должно получиться. Была бы огненная яма…

— Хм… Что, если… Смотри, есть у меня одна идея. За основу берем этот номер — обручи, огонь и копья. И представь: в самый ответственный момент трос обрывается, и ты падаешь вниз. Я почти придумал, как это провернуть технически, осталось проработать детали.

Томка растерянно моргнула.

— Одного не понимаю, — произнесла девушка, — откуда такое желание отправить меня на тот свет таким количеством столь извращенных способов? Ну, правда? То чемодан и копья, теперь огненная яма… Вас в детстве укусила прекрасная миниатюрная брюнетка, и вы затаили злобу на прекрасных миниатюрных брюнеток как класс?

Тинкет поперхнулся и громко закашлялся. Пока кашлял, окончательно пришел к выводу, что с ассистенткой он не прогадал.

Наконец, Томке удалось выставить фокусника за порог.

Тинкет все порывался рассказать схему иллюзии, которую без лишней скромности назвал «Прекрасный Феникс». Загоревшись идеей, он мог говорить о ней часами. Однако Томка, как бы ей не льстило название, была не в состоянии слушать о веревках настоящих и веревках фальшивых, ступорах, блоках и прочей тайной кухне иллюзионного жанра. Несколько раз она недвусмысленно намекнула Тинкету, что собирается в душ и, если ему дорого здоровье, не стоит становиться у нее на пути. Да и собаку пора кормить, пока та не захлебнулась слюной.

Того же мнения придерживался Снуппи, и именно его голос оказался решающим. Пес скулил так жалобно и так настойчиво, что этого не вынес бы самый жестокосердный человек. Царь гуннов Аттила и тот отправился бы на поиски собачьей миски, сжигая по пути города.

Не успел фокусник закрыть за собой дверь, а Томка уже собрала полотенце, мочалку, шампуни и прочие принадлежности, необходимые девушке, чтобы принять душ, и отправилась в ванную комнату. Снуппи она привязала к спинке кровати, благоразумно убрав пакет с кормом подальше от его глаз. Не хватало, чтобы он и здесь учинил разгром, как в палаццо графини. На удивление, пес принял это с безропотной покорностью.

Душ в номере только назывался этим словом, но едва ли его заслуживал. Мыться под ним могла бы только цапля, и та — стоя на одной ноге. Томке еще повезло с фигурой — девушка корпулентная с задачей бы не справилась. Ржавая сантехника не менялась с тех времен, когда в номере жила Томкина прабабка. Минут пять девушка воевала с кранами, выбирая между водой ледяной и водой кипящей, прежде чем достигла компромисса. Вода пахла ржавчиной и тиной, но после всего, что Томке пришлось вытерпеть, на подобные мелочи она уже смотрела сквозь пальцы.

Довольно долго она просто стояла под горячими хлесткими струями. Вокруг нее клубился пар, громко шипела вода, и расшатавшаяся вселенная постепенно стала приходить в порядок.

Томка старалась ни о чем не думать и, в конце концов, добилась определенных результатов. Как бы упрямо не лезли в голову мысли — о Лауре и Снуппи, о карлике и графине, о Тинкете и фокусах, — Томка гнала их со всей безжалостностью, на какую была способна. Ей хотелось просто отдохнуть. А ничто так не приводит в порядок голову, как полчаса под горячим душем. К тому же душ согревал, а за пару дней в Венеции Томка успела продрогнуть, как ездовая лайка на подходах к Северному Полюсу.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Как бы комфортно Томка не чувствовала себя под душем, она прекрасно понимала, что нельзя оставаться под ним вечно. Иначе рискуешь превратиться в распаренный розовый студень. Пришлось наступить на горло собственной песне и закрутить краны.