Земная жизнь Пресвятой Богородицы - [68]

Нежной Попечительницей о житейских нуждах иноков святой горы Пресвятая Богородица явилась великому старцу Афанасию, строителю лавры. В один год сделался в лавре такой голод, что братия прп. Афанасия, не вынося постигшего их искушения, разошлась. Как ни был силен в подвигах, как ни был тверд в духе терпения прп. Афанасий, но голод превозмог и его. Твердость духа его поколебалась: он решился оставить лавру и идти куда-нибудь в другое место.

Наутро прп. Афанасий со своим железным жезлом в смутном расположении духа уныло шел по дороге к Кареи. Два часа прошел он этим путем, наконец утомился, и только что хотел присесть, как вдруг некая Жена под голубым воздушным покрывалом показалась идущей ему навстречу. Преподобный Афанасий смутился и, не веря собственным глазам, перекрестился. «Откуда взяться здесь женщине? — спросил он сам себя. — Вход женщинам сюда воспрещен». Удивляясь видению, прп. Афанасий пошел навстречу Явившейся. «Куда ты, старец?» — скромно спросила Она прп. Афанасия, повстречавшись с ним. Преподобный Афанасий, осмотрев Ее с ног до головы, в невольном чувстве почтительности потупился. Скромность одежды, тихий девственный взор, трогательный голос — все показывало в Явившейся не простую женщину. «Ты кто и как зашла сюда? — спросил Ее старец. — И к чему Тебе знать, куда я иду? Ты видишь, что я здешний инок. Чего же более?» — «Если ты инок, — отвечала Неизвестная, — ты должен иначе, чем обыкновенные люди, отвечать и быть простодушным, доверчивым и скромным. Я желаю знать, куда ты идешь, знаю твое горе и все, что с тобой делается, могу тебе помочь, но прежде желаю услышать, куда ты идешь». Удивленный беседой таинственной Жены, прп. Афанасий рассказал Ей беду свою. «И этого-то ты не вынес? — возразила Явившаяся. — Ради куска хлеба ты бросаешь обитель, которая должна быть в роды родов славной? В духе ли это иночества? Где же твоя вера? Воротись, — продолжала Она, — Я тебе помогу, все будет с избытком даровано, только не оставляй твоего уединения, которое прославится и займет первое место между всеми возникшими здесь обителями». — «Кто же Ты?» — спросил прп. Афанасий. «Та, — отвечала Она, — имени Которой ты посвящаешь твою обитель, Которой вверяешь судьбу ее и твоего собственного спасения. Я Матерь Господа твоего». Святой Афанасий недоверчиво и сомнительно посмотрел на Нее и потом сказал: «Боюсь поверить, потому что и враг преобразуется в Ангела света. Чем Ты убедишь меня в справедливости слов Твоих?» — прибавил старец. «Видишь этот камень? — отвечала Явившаяся. — Ударь в него жезлом твоим, и тогда узнаешь, Кто с тобой говорит! Знай, что с этой поры Я навсегда остаюсь Домостроительницей твоей Лавры». Афанасий ударил в камень. Как молнией разразился камень, и из его трещины заструился шумный источник воды, запрыгал по скату холма вниз, до самого моря. Пораженный таким чудом, прп. Афанасий обернулся, чтобы броситься к ногам Божественной Жены, но Ее уже не было: Она мгновенно скрылась от его удивленных взоров. Возвратившись в лавру, прп. Афанасий нашел истощенные сосуды и кладовые наполненные всем потребным. А источник тот и по сей день целительно и обильно струится в диком пустынном лесу. С одной стороны источника пристроена к скале небольшая каменная церковь во имя Богоматери Живоносного Источника.

Ватопедская и Пантократорская обители и сейчас хранят память об умножении елея милостью Богоматери, Иверская — об умножении муки, вина и елея, по предстательству Той же неусыпающей Заступницы.

Во всех обителях Афона находятся благоговейно чествуемые чудотворные иконы Пресвятой Богородицы, но особенно чтится икона, именуемая «Достойно есть», по следующему обстоятельству. Недалеко от Кареи, на отлогом месте, между иноческими хижинами стоит одна келлия с небольшой церковью Успения Божией Матери. В этой келлии жил некий священноинок с послушником. Случилось так, что старец, пожелав выслушать всенощное бдение на воскресный день в Карейском храме, отправился туда, а благочестивый ученик, получив от него заповедь совершить службу дома, остался стеречь келлию. При наступлении ночи он вдруг услышал стук в двери келлии и, отворив, увидел незнакомого инока, которого и принял с приветливостью и почтительностью. Когда настало время совершения службы, они оба начали со страхом и благоговением возносить ко Господу Богу молитвенные песнопения, ночная служба текла своим порядком. Оканчивая канон, став перед иконой Божией Матери, они начали воспевать Честнейшую Херувим и Славнейшую Серафим. Инок, полный сердечного благоговения ко Всепетой, пел обычную древнюю песнь св. Космы, епископа Маиумского, «Честнейшую Херувим», но дивный гость его, делая умилительному гимну иное начало, ангельским голосом пел так: «Достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего» — и к этому прибавлял: «Честнейшую Херувим» и пр.

«Чудно! — воскликнул инок, растроганный до слез новой песнью и вместе с тем удивленный необычайностью слышанного в первый раз напева. — Чудно! Но мы поем только: “Честнейшую”, а такой песни, “Достойно Есть”, ни мы, ни предки наши не слыхали до этого времени. Впрочем, — сказал он дивному незнакомцу, — прошу тебя, напиши мне эту песнь, чтобы я мог таким же образом величать Богородицу». — «Хорошо, — отвечал незнакомец, — дай мне бумаги и чернил, я напишу тебе для памяти эту песнь». — «Прости, брат! Мы, занимаясь молитвой и рукоделием, редко нуждаемся в бумаге и чернилах, а потому теперь нет ни того ни другого». — «Так принеси мне, по крайней мере, какую-нибудь каменную плиту», — попросил явившийся. Когда инок подал ему плиту, то незнакомец перстом своим начал писать на ней всю вышеупомянутую Богородичную песнь. Начертав на камне четко и ясно все слова песни, он подал его иноку и сказал: «Отныне всегда так пойте и вы, и все православные христиане», — и мгновенно стал невидим. Это был Архангел Гавриил.