Земная оболочка - [36]

— Все до единого, — подтвердил он.

— Со мной не спорьте, — сказал негр. — Я еще мальчишкой работал при одном таком источнике. Вода и вода. Разве что на баб с нее тянет, как со всякой воды. — Он стоял, и слова пробивались к Форресту сквозь прохладный сырой полумрак. Затем тоже присел на корточки, посмотрел ему прямо в лицо и вдруг залился высоким, на одной ноте смехом, совсем молодым, мальчишеским.

Смех его невольно передался Форресту.

5

К семи часам, растопив досками самую маленькую из плит в кухне заброшенной гостиницы «Ключи», они приготовили себе ужин — грудинку с мамалыгой и кофе. Затем — негр впереди, Форрест сзади — взобрались по задней лестнице наверх и прошли по длинному коридору на открытую веранду второго этажа. Старик нес горячую чугунную сковородку, Форрест — котелок с кофе и две кружки (по совету негра он сорвал с цепочки и вторую). Пол веранды был устлан ветками, сухими листьями, тут же валялись старые осиные гнезда и детский башмачок; но один угол с северной стороны — на сквознячке — был расчищен. Негр направился туда, свободной рукой предложил Форресту место получше, на полу у стены, с видом на густую зелень молодых дичков, достающих верхушками до второго этажа. Сам старик с мальчишеской легкостью опустился на пол и привалился к столбикам изящной балюстрады; достав длинный складной нож и разрезав надвое кусок грудинки, он пододвинул сковородку к Форресту:

— Ну, давайте пополам.

— Спасибо, — сказал Форрест, протягивая руку.

— Забыл вам ложку. — Негр похлопал себя по карманам на груди и, достав из одного оловянную ложку, протянул ее Форресту.

— А тебе? — спросил Форрест.

— У меня всего одна. Всего одна для гостей. А я и пальцами управлюсь. — Он сложил щепотью длинные пальцы.

Форрест взял ложку, и они в молчании принялись за еду, поровну разделив содержимое сковородки и запив все горячим кофе. К тому времени совсем стемнело: В листве замелькали огоньки светляков. Старик снова пошарил в карманах, нашел плитку табака, отрезал две равные доли и протянул одну Форресту. Форрест взял, хотя обычно табака не жевал; и оба стали разжевывать пряную темную жвачку. Такая тишина, такой покой были разлиты вокруг, что, несмотря на присутствие рядом совсем чужого ему старого негра, может, сумасшедшего, да еще с ножом, Форрест почувствовал, как улетучиваются куда-то обиды и страхи, не успевшие выветриться за день, за бесконечно длинный пеший переход под палящим солнцем. А может, они и не улетучились, может, их просто подавила превосходящая сила — потребность в отдыхе и чудесное пристанище, похожее на уголок загробного мира для героев, отдавших жизнь за любовь, — Елисейские поля, не предусмотренные ни одной религией, но представшие перед ним, здесь, ему уготованные в этот вечер.

Наконец негр встал, плюнул через перила в сад и спросил:

— Мейфилд — это ваше настоящее имя?

— Да, — ответил Форрест.

— А я вам не своим именем назвался.

Форрест был уверен, что никакого имени не слышал — безымянность была неотъемлемой частью испытываемого им умиротворения, но спорить не стал:

— Какая разница?

— Я своего настоящего имени никому не говорю.

— А мне это нее равно. Спасибо тебе за гостеприимство. Вот рассветет, и я дальше пойду.

— А здесь вы зачем?

— Ты же пригласил меня поужинать.

— Я про павильон говорю. На что вам дались эти грязные источники.

Форрест тоже встал, выплюнул жвачку вниз в темную чащу. Затем дважды глотнул в надежде избавиться от горечи во рту. Он стоял спиной и к негру и к павильону; когда он заговорил, голос его прозвучал твердо и отчетливо:

— А на то, что здесь мы с одной барышней не так давно дали друг другу обещание. Вот я и вернулся посмотреть.

— Ну и что ж — посмотрели?

— Да. На то, что сохранилось, — сказал Форрест. — На то немногое, что ты еще не истребил. — Он хотел рассмеяться, но вместо этого повернулся к негру и спросил умоляюще: — Кто ты? Что ты здесь делаешь?

— Что это вы на меня раскричались? — сказал негр. — Я о вас и слыхом не слыхивал, не звал вас сюда. Считал, что уже лет тридцать, а то и все сорок никто здесь не живет. И, видно, не будет жить. Не замерзать же мне. — Хотя жара только-только спала, он зябко обхватил себя руками и стал растирать плечи.

Форрест спросил, успокаиваясь:

— Ну все-таки как мне тебя называть? Как мне называть тебя?

Негр подумал:

— Если это обязательно, зовите меня Заком.

— Спасибо, — сказал Форрест. Он снова уселся рядом с остывшей чугунной сковородкой и посмотрел на негра, стараясь встретить его взгляд — трудная задача, поскольку темнота все сгущалась. — Ты уж извини меня, — сказал он. — Я на всех сегодня кидаться готов. Тяжело мне.

Зак кивнул:

— Убили кого?

— Ту, которая меня любила, — у Форреста было чувство, будто это соответствует действительности, хоть он и сознавал, что в ответ негр может выкинуть что-нибудь непредвиденное. Но того ему и хотелось: нанести удар, получить ответный.

— И вы пришли сюда, на то место, где встретились с ней?

— Да.

— Вас ищут?

— Нет, — сказал Форрест.

— Завтра начнут?

— Нет, — сказал Форрест.

— А ее нашли? За вами еще нет погони?

— Она у них. И им все равно, где я.

— Белая?

— Да, — сказал Форрест.