Земля Тиан - [4]

Официальную часть собрания объявляю законченной.

Председатель встал.

— Господа, прошу перейти в столовую. Чай, кажется, уже подан.

Лампа на столе погасла. Матовый свет небольшой люстры залил комнату. Слушатели повставали с мест. Стук отодвигаемых стульев и сдержанный говор наполняли небольшое зальце.

* * *

Инженер Павел Александрович Дорогов пошел на заседание общества «Желтая лампа» впервые и, надо сказать, не особенно охотно. Уступая настояниям своего друга, усердно тащившего его на это «сборище», он готовился уже терпеливо вкусить продукции местного Парнаса, а так как своеобразный «демпинг» этот не пользовался особенными симпатиями Павла Александровича — легко представить себе, в каком невеселом настроении вошел он в небольшое, просто обставленное помещение «Желтой лампы».

Стены этого капища Муз были украшены несколькими разнохарактерными этюдами, преимущественно на китайские темы. На стульях, расставленных в беспорядке, восседали человек 15–20 местных журналистов и художников. На широком диване у стены поместились три дамы, очевидно, поэтессы. Возле них был виден человечек с портфелем на коленях. Он рисовал портрет одной из дам, причем казалось, что нелепая рыжая бородка, которой он беспрестанно потряхивал, служит ему вместо резинки. Дама позировала, устремив взоры вдаль.

Все это, вместе взятое, утопало в полумраке. Из табачно-сизого тумана настольная лампа под густым желтым абажуром выхватывала зеленое сукно стола и живот председателя, облеченный в синий вязаный жилет. Голова его тонула во мраке: когда Дорогов входил, председатель стоя заканчивал витиеватое вступительное слово.

Павел Александрович незаметно пробрался в угол и сел, окончательно решив бросить сегодняшний вечер в утробу литературному Молоху. Но то, что он услышал, в корне не оправдало этих унылых надежд.

Сама тема доклада, «Минеральные богатства Китая», уже обещала многое, а докладчик просто превзошел все ожидания.

Доктор Ян Янович Зайковский, высокий, грузный, широколицый старик со старомодными усами над крупным ртом, оказался кладезем премудрости. Два с половиной часа, пока он говорил, прошли для Дорогова совершенно незаметно.

К Павлу Александровичу подошел адвокат Тенишевский, тот самый его приятель, усилиями которого он был почти насильно доставлен на заседание.

— Ну что, Павел, — сказал он, протягивая Дорогову щегольской портсигар, — ты все еще недоволен?

— Сознаюсь, — улыбнулся Дорогов, — не ожидал. Этот доктор действительно знаток! Кто он, — химик, минералог, математик?

Тенишевский щелкнул портсигаром.

— Тебе придется еще раз удивиться: Ян Янович — доктор богословия.

— Богословия?! Откуда же у него такая тьма чисто специальных сведений? Послушай, Валериан, я хочу поговорить с ним. Сделай милость, познакомь.

Адвокат взял Дорогова под руку.

— Вот и отлично. Пойдем к столу. Ян Янович, видишь, уже уселся за чай. Поскорее, а то наш Микеланджело сейчас заставит его позировать. Смотри, прицеливается!

Действительно, человечек с бородкой и с портфелем был уже тут как тут и выжидал только паузы в разговоре, чтобы вмешаться.

Зайковский неторопливо макал сухарь в крепкий, ароматный чай и разговаривал с председателем.

Федор Петрович Качаев, председатель общества «Желтая лампа», высокий брюнет с мягкими чертами лица, журналист и поклонник Вертинского, сидел вполоборота к доктору. Он чувствовал себя немного неловко: монументальный Ян Янович давил его своим суровым взглядом, спокойной уверенностью и энциклопедическими познаниями. За последнее время интерес к «Желтой лампе» в шанхайском обществе был значительно ослаблен появлением другого, аналогичного по задачам содружества «Синяя лампа». Поэтому вступление Зайковского в ряды членов «Желтой лампы» заставляло Качаева чувствовать к знаменитому ориентологу неизъяснимую словами, нежную симпатию. Ему хотелось выразить ее чем-нибудь более существенным, чем только что сказанное заключительное слово. Хотелось, что называется, не ударить в грязь лицом перед Зайковским и представить ему свое детище, «Желтую лампу», в свете наиболее приятном. Как назло, поведение остальных присутствовавших резко бросалось в глаза: доклад был прослушан внешне внимательно, но никто не только не пытался оппонировать, но даже не было задано ни одного вопроса. Чувствовалось, что аудитория бродит в области, затронутой докладчиком, как в лесу. И теперь, за чайным столом, не раздалось ни одного мнения, никем не было произнесено ни одного слова, хоть сколько-нибудь относящегося к только что слышанной лекции. Казалось, все облегченно вздохнули, отбыв скучную повинность, и теперь, на свободе, занялись оживленной беседой на более интересные темы. Доклад был прослушан и канул в вечность. В довершение несчастья, никто из присутствовавших и не думал приходить на помощь Качаеву в трудном деле представительства. Федор Петрович, сознававший себя полным профаном в ориентологии, уже несколько раз краснел в ответ на вопросы Зайковского и готов был воззвать к чьей угодно помощи, хоть к помощи человечка с портфелем и бородкой. В этот тягостный для председателя «Желтой лампы» момент к столу подошли Дорогов и Тенишевский.