Земля Серебряных Яблок - [121]
— Джек! Ты разве забыл про хобгоблинов? — проговорила Пега.
Мальчуган стряхнул с себя нерешительность. Разумеется. Чего доброго, именно сейчас люди короля Иффи тащат Буку с Немезидой на костер. Мальчуган воздел посох — и ощутил под пальцами знакомую пульсацию жизни. И осторожно положил посох поперек преграды.
Глава 47
Падение Дин-Гуарди
Предводитель ярткинов выступил вперед, проворно передвигаясь с помощью длинных бурых пальцев. Вот он дотронулся до посоха. Джек затаил дыхание.
Воздух зазвенел, точно колокол. Казалось, содрогнулось само небо. Земля отозвалась глухим гулом. Свет, чистый и прозрачный, как весенняя заря, разлился над морем. Вот он выплеснулся вверх, через мрачные стены Дин-Гуарди, и хлынул вниз, в туннель. Ветер принес с собою благоухание омытого грозою луга — только чище и свежее.
Зелень. Вот подходящее слово. Воздух пах зеленью — и Джек радостно, всей грудью вдыхал этот запах.
Мальчуган опустил взгляд. Посох, добытый им в Ётунхейме, посох, возвещавший всему миру о том, что он, Джек, — настоящий бард и наследник Драконьего Языка, сгорел дотла. На глазах у Джека ветер подхватил серебристый пепел — и унес прочь.
— Они идут! — закричала Торгиль.
Ярткины бурным потоком хлынули через разрушенную преграду. Шелестя и перешептываясь, они сплошной толпой текли мимо детей. Джек, Торгиль и Пега прильнули друг к другу, едва смея дышать, а соломенного цвета скирдочки, волна за волной, прокатывались мимо.
На сей раз они вызывали в памяти хорошие сны — те, что Джек очень бы хотел запомнить, да только они обычно таяли при пробуждении. Надо думать, прежде ярткины рассердились на то, что Торгиль вздумалось угрожать им ножом. А теперь они ликовали и радовались.
— Да ты смеешься! — потрясенно воскликнул Джек, обращаясь к воительнице.
— Так и ты тоже, — отозвалась Торгиль, сияя счастьем.
— Мы все смеемся — ох, замечательно-то как! — подхватила Пега. — Почти как в тот день, когда я научилась печь хлеб или когда впервые увидела фиалки. Или, или… как в тот день, когда ты освободил меня, Джек, — в самый лучший день моей жизни!
И Пега порывисто обняла мальчика и поцеловала его.
Джек оторопел — но, впрочем, остался страшно доволен. И поцеловал ее в ответ. А потом поцеловал Торгиль. И друзья кинулись обниматься — в восторге от неба, моря, земли и друг друга.
Между тем последние ярткины исчезли под Дин-Гуарди. Сумасбродная радость, овладевшая Джеком, Торгиль и Пегой, схлынула. Теперь они, отчаянно смущаясь, искоса поглядывали друг на друга. Джек взять не мог в толк, что на него нашло — целоваться с девчонками! А Торгиль еще и хихикала! Не иначе как все они посходили с ума.
— Тучи расступились, — сообщила Пега, нарушая неловкое молчание.
И действительно: серую пелену, еще недавно застилавшую солнце, разметал ветер; сквозь рваные клочья проглядывало синее небо. Волны с грохотом обрушивались на берег, окатывая детей солеными брызгами.
— Похоже, море больше ничто не сдерживает, — заметила Торгиль. — Бежим быстрее. Начинается прилив, и, если я не ошибаюсь, туннель того и гляди затопит.
— Не знаю, смогу ли я еще раз выдержать этот холод, — пожаловалась Пега.
— Выбирай: либо выдержишь, либо утонешь.
Джек поднял глаза. Стены Дин-Гуарди уже не одевало жемчужное марево, пришедшее с моря: настал час заката. Но резкие очертания темнеющих скал смягчались в сиянии роскошной полной луны, что вставала на смену солнцу. Если только камни могут выглядеть счастливыми, то эти так и лучились счастьем.
«Хотя все равно слишком круты, не вскарабкаешься», — раздосадованно подумал Джек, спеша за Торгиль и Пегой.
Друзей ждал приятный сюрприз. В туннеле все изменилось, точно по волшебству. Стены затянул мох; зеленая завеса чуть колыхалась под сквозняком. Повсюду выросли такие же светящиеся грибы, что дети повстречали раньше. Более того, земляной пол сделался мягче, в воздухе разливался восхитительный аромат.
В Дин-Гуарди вошло лето. От мертвящего холода не осталось и следа.
— Landvaettir воистину могущественны, если смогли прогнать Хель, — промолвила Торгиль.
Когда дети поднялись в верхние ярусы, туда, где находились темницы, обнаружилось, что все двери распахнуты настежь. Внутри никого не оказалось, хотя кое-где кандалы выглядели так, будто некогда сковывали чью-то руку или ногу.
— Думаешь, узников съели келпи? — прошептала Пега.
Джеку в это не верилось. Камеры были слишком надежно заперты. Ему очень не понравились следы липкой слизи на стенах, да и ноги как-то подозрительно прилипали к полу.
«Накеры», — подумал он, но вслух ничего не сказал.
Дверь во внутренний дворик стояла открытой, над костровой ямой разливался алый отблеск, вдоль стен полыхали факелы. На фоне пламени черным силуэтом маячил зловещий вертел.
— Не могу заставить себя туда посмотреть, просто не могу! Они не?… — Пега закрыла лицо руками.
— Да все с ними в порядке! — Джек уже завидел Буку и Немезиду с отцом Севером и Этне. А рядом — того, кого он уже не ждал встретить снова.
— Брут! — завопил мальчик.
— Добро пожаловать в Дин-Гуарди! Или, как называл его мой предок Ланселот, в замок Веселой Стражи. Впрочем, весельем здесь давным-давно не пахнет.
