Земля русская - [153]
Триста раз на дню кормит ласточка своих птенцов. Потому и работает живой птичий невод от зари до зари. Нелегкое дело — детей вырастить, на крыло поставить.
Есть у меня знакомая синица по имени Цвенька.
За деревней на траншеях растут березы. Под березами тропа, которой я хожу в лес.
Сначала мне казалось, что в березах невесть сколько птичек: вся полоса прямо-таки наполнена звоном их голосов. Но прислушался — и вижу: э, нет, в птичьем царстве строгий порядок. Вот на краю полосы одна синичка выводит: си-си-си… трэ-тэ-тэ… Прошел шагов сорок — вторая: синь-синь-цви… Дальше — третья, еще дальше — четвертая. Сидят цепочкой на самых вершинах, распевают, но в гости друг к дружке не ходят. У каждой синицы, оказывается, свой надел, летать в чужой нельзя.
Когда я разобрался в птичьем порядке, стал различать их по голосам. Они хоть и одну песню поют, да по-разному. Особенно выделялась та, что жила на изгибе траншеи. Она пела так: си-си-си… цвень-цвень-цвень… За это и прозвал я ее Цвенькой.
Утром, едва только поднимусь на пригорок, уже различаю в птичьем хоре ее голосок. Подхожу ближе и говорю:
— Здравствуй, Цвенька!
— Си-си-си… Цвень-цвень… — отвечает она, и я понимаю, что она говорит: «Спасибо. Добрый день».
При дележке Цвеньке достался самый живописный надел. Внизу — заросшее иван-чаем колено траншеи. Справа и слева высокие березы-тройчатки, а между ними рядок маленьких березок и сосна-подросток. Сзади и спереди — поле, засеянное овсом. Над полем встает солнце и светит Цвеньке прямо в «окошко».
Один раз вздумалось мне подразнить Цвеньку: стал я высвистывать ее песенку. Как она рассердилась! Свечкой вверх взлетит, крылья распустит, парит над своим владением и выговаривает мне: «Пришел, так слушай. Видишь, место занято».
Больше не дразню Цвеньку. Мирно живем. Я усаживаюсь на бруствер старой траншеи, вспоминаю, как некогда, на войне, копал вот такие же окопы, а она сверху, с березы поет мне про красное солнце, синее небо и гуляющий в овсах ветер.
Ехали мы с приятелем на двухместном грузовом «москвиче». На дороге вынюхивал что-то лисенок. Заслышав шум мотора, он прыгнул в кусты и притаился. Мы остановились и, не вылезая из кабины, стали высматривать лисенка. Вот он! Высунул из кустов мордочку, уши навострил и гадает, что за зверь остановился перед ним. Мы стали подзывать лисенка: «Иди сюда, не бойся». И что вы думаете, идет лисенок к нам! Выбрался из кустов, через канаву переступил, на дорогу вышел. Солидный уже, почти взрослый. Шерсть ярко-рыжая, на груди светлый передничек, на щеках белые подушечки, а лапки — все четыре — в черных чулочках. Ну красавец!
Вышел лисенок на дорогу, сел перед самой машиной и разглядывает ее. Мы даже дыхание затаили: что же дальше будет? Но тут грузовик сзади затарахтел — лисенок отскочил и спрятался. Проехал грузовик — опять выходит. Вот любопытный! Мы совсем осмелели, из машины вылезли, совсем рядом стоим, лисенка разглядываем, хоть в руки бери. Но загудела целая колонна грузовиков с зерном, дымом начадила — и убежал лисенок.
Поистине любопытство страха не ведает.
Теплое августовское утро. Солнце только что взошло. Сквозь редкий туман льется розоватый рассеянный свет. Сжатое овсяное поле, фронтоны изб, старый тын, макушки пожелтевших берез и черные ветки усохших с зимы яблонь — все светится по-утреннему чисто, мягко, нежно.
Тихо. Только пинькает в саду синица да две сороки, словно озорные мальчишки, играют в войну. Сидят, одна на яблоне, другая на березе, и палят друг в дружку трескучими очередями. «Березовая» сразила «яблоневую», та замолчала, а эта все строчит и строчит, пока не вышла на крыльцо хозяйка, не погрозила коромыслом: «Вот я тебя, трещотка!» Унялась. Хозяйка повернула к реке, а сорока ей в спину: трэ-тэ-тэ… Пугнула, на ветке крутанулась и полетела, довольная своим озорством.
Весь день ветер косматил березы, к вечеру успокоился и затих. Солнце село, и к березам пришел туман. Растрепанные косы окунули березы в белую пену, и седой туман всю ночь разбирал их по прядкам, омывал от пыли и шептал что-то свое.
Утром он неслышно ушел, а прибранные им березы опять играли весь день с баловником-ветром.
Так продолжалось все лето, а к осени, когда в пышные косы берез вплелись желтые пряди, туман перестал приходить. Некому стало причесать и омыть поседевшие косы, посеклись, поблекли они, и ветер рвал со свистом последние листья, уносил, улюлюкая, вдаль.
Однажды поздним предзимьем наведался под вечер туман, и подошел он к березам и хотел, как прежде, омыть шелковистые пряди, но увидел голые ветки, опустил руки и отступил назад.
Пожалели березы, что впустую с ветром играли, да надолго ли? Весна придет, опять начнут забавляться.
Так было, так будет вечно.
По утрам над Волгой поднимаются белые горы. Я шел по грибы, поднялся на гору, глянул — куда же подевался заречный лес? Приречный — вот он, густой, необыкновенно темный, а за ним — белый снеговой хребет. Вершины гор то закругляются, то вытягиваются острыми пиками и куда-то плывут, постепенно истончаясь до кисейной прозрачности и открывая заречный лес. Пока я стоял, горы растаяли, ушли, и снова мир стал привычным, знакомым.
Повесть рассказывает об участии школьников в трудовой жизни своего колхоза, об их борьбе за сохранение урожая.
В сборник известного советского прозаика и очеркиста лауреата Ленинской и Государственной РСФСР имени М. Горького премий входят повесть «Депутатский запрос» и повествование в очерках «Только и всего (О времени и о себе)». Оба произведения посвящены актуальным проблемам развития российского Нечерноземья и охватывают широкий круг насущных вопросов труда, быта и досуга тружеников села.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.