Земля родная - [28]

В создании автомобильного завода участвовали не только его рабочие и строители. Им помогала вся областная партийная организация. Здесь более десяти месяцев работала бригада областного комитета партии, выездной редакцией издавалась газета. Сюда с предприятий и строек шли эшелоны со строительными материалами. Сюда ехали коммунисты и комсомольцы. Тысячи миассцев приходили на воскресники помогать строителям. Завод строила вся область.

К апрелю 1944 года был закончен огромный механосборочный корпус. Вновь появились на заводских путях эшелоны с оборудованием. Свыше тысячи станков было доставлено в цехи, размещено по рабочим местам.

Вечером 27 апреля приехавшая из Ульяновска сверловщица Шура Кадушкина встала к станку и нажала пусковую кнопку. Глухо рокоча, сверло впилось в кронштейн передней оси. В новом цехе была снята первая стружка.

Через несколько дней шевельнулись и бесшумно поползли цепи главного конвейера. Взволнованно смотрел на плоды своего труда бригадир монтажников Ясаков. Его бригада в короткий срок смонтировала 23 тысячи деталей в сложный механизм конвейера.

Еще через месяц в конце конвейера стояли подготовленные к выезду новые автомашины. На радиаторе — марка: «УралЗИС». Под радиатором заводские номера: 00001, 00002, 00003…

К красной ленте, преграждавшей машинам сход с конвейера, подошел заместитель Наркома среднего машиностроения Кучумов. Он перерезал ленту. В тот же миг зарокотал мотор. Первая машина, которую вел Дмитрий Колесов, сошла с конвейера.

Так 8 июля 1944 года, вступил в строй действующих предприятий Уральский автомобильный завод. Светлые слезы радости блестели на глазах у многих, кто видел выход первой машины.

— Наша страна в эти годы воевала и строилась, строилась и воевала, — говорил на митинге секретарь областного комитета партии Н. С. Патоличев. — Это было общим законом для всех, и в особенности для нас, южноуральцев. За время войны мы построили много заводов, пустили много домен, коксовых батарей. Но автомобильный завод построен один, и один не только на Урале, но и во всей стране. В этом его особенность!

Через несколько дней у платформы разгрузочного тупика уже стояла колонна готовых автомашин. Лязгая буферами, подошел состав. На плечах готовы были уральские автозаводцы заносить машины на платформы. Но машины забирались в вагоны самоходом. Оставалось только покрепче их закреплять, чтобы выдержали далекий путь…

…Плавно отошел от погрузочной площадки эшелон. Долго смотрели ему вслед автозаводцы, пока не скрылись в синей дымке зеленые борта уральских трехтонок.

Газетный лист тех дней, как всегда, на первой странице содержал сводку Советского Информбюро:

«Северо-западнее города Полоцк наши войска с боями продвигались вперед»…

Рядом со сводкой — сообщение о пуске автомобильного завода, рассказы о самоотверженном трудовом подвиге уральцев…

…Павел Пирогов слушал эти рассказы и думал о том, что он видел на фронте автомобили Уральского автозавода, а к концу войны стал встречать особенно часто. Видел, как безотказно работали грузовики. И каждый раз, заметив угловатую зеленую трехтонку, испытывал особенное чувство, в котором была и тоска по родным местам, и гордость за своих земляков…

…Шли годы. Павел Пирогов работал все там же, в литейном цехе, обрубщиком и упорно отказывался переходить на руководящую работу. Выполнял обязанности группарторга в очистном пролете. Несколько раз его избирали членом городского и областного комитетов партии. Участвовал в работе народного суда заседателем. И всюду он отдавал порученному делу все силы.

В 1957 году Павел Михайлович ушел на пенсию. И вот теперь, на отдыхе, частенько поднимается в горы и смотрит на шумную, деятельную жизнь долины.

Вечереет. Над горами пылает закат. В долине вспыхивают тысячи огней, образуя целые созвездия. Призывно трубя, пронизывая вечернюю полумглу лучами прожекторов, проносятся поезда.

Преображен край. Преображен волею партии, силой народа!

ВСТРЕЧИ

В 1886 году уральский писатель Д. М. Мамин-Сибиряк побывал в Миасской долине. В своих путевых заметках «По Зауралью» он так описывает эти места:

«…Мы ехали и любовались. Чем дальше — тем лучше. Быстрый Мияс разливался все шире, принимая в себя бойкие горные речонки; березовые рощи сменялись сосняком, Ильменские горы шли синеватыми увалами слева, а справа высился Южный Урал. И в этой благословенной долине почти нет жилья, — пусто и свободно все кругом, и кроме хищнически срубленных старых сосен ничто не говорило о присутствии человека».

Но люди жили в долине. Одну из своих встреч с ними Мамин-Сибиряк описывает. Она настолько характерна, что этот эпизод хочется привести целиком:

«…На повороте мы увидели стоявшую в лесу телегу, щипавшую траву лошадь на коновязи и каких-то ребятишек, сидевших около телеги кучкой. Сначала я подумал, что это какие-нибудь переселенцы. Когда мы поровнялись, из лесу вышла на дорогу оборванная женщина и начала кланяться еще издали.

— Что тебе нужно, тетка?..

— Вот огонька разложить нечем… Нет ли у вас спички? Ребятишки-то хворые, лошаденка пристала, а огонька нечем разложить…

Баба была такая худая и оборванная, что даже делалось как-то совестно за удобства своего путешествия. И говорила она таким убитым голосом, и вообще во всей ее бабьей фигуре так и сказывалось настоящее бабье горе.