Земля родная - [18]

Нам проторял пути

В грядущее, куда мы можем

Как в дом родной, войти.

Б. Ручьев НЕВИДИМКА Поэма

На Приднепровье жито смято,

В Руси пылают города,

И на шляхах, как в час заката,

Багрянцем светится вода.

«Ще треті півні не співали»,

Стожары светят с высоты,

А гулкий вал заморской стали

Грозой течет через мосты.

Ростов шатает канонада,

Перешибая потолки,

И старожилы Ленинграда

На битву строятся в полки.

А за Орлом —

             в садах, в дубравах

Шумит полночный листопад,

От скрипа виселиц сосновых

Смоленск и Новгород не спят.

И нелюдимо, и сторожко,

До синя моря напролет,

На всех дорогах и дорожках

Нерусский окрик:

                         — Кто идет?!

А идет навстречу страже,

Как хозяин в стане вражьем,

Дымом-пламенем таимый,

Тьмой ночей, туманом рек,

По земле своей родимой

Невидимый человек.

Через Днепр идет — не тонет,

Через Харьков — не горит,

Обожжется — не застонет,

Кто такой — не говорит.

Гром над ним гремел у Пскова,

Ливень мыл его в Крыму,

Ветер берега донского

Шапку высушил ему.

Неприметно, легким шагом

По каменьям, по траве,

Возле складов, возле штабов,

Возле самых патрулей.

В каждой хате хлопнет дверью,

В каждом доме скажет вдруг:

— Эй, хозяин! Чуешь зверя?

Яа охоту время, друг!..

Спросит дедов на майдане,

Хлопцев возле переправ:

— Чи вы чулы, громадяны,

Шо нам Сталин наказав?..

Поторопит, вызывая:

— Слухай, братка,

                  будь готов!

Зараз пивни заспивають,

Варта дремлет у-мостов…

       А уж ноченька-то, ночь —

       Никому заснуть невмочь…

       Захромали наши кони

       Немцами подкованы,

       Все российские гармони

       Арестованы…

       Вот и дожили, друзья,

       До седого волоса,

       Даже песни спеть нельзя

       Вполуголоса…

….Уж ты, сад, ты, мой сад,

Невеселый ты, мой сад,

На дубах твоих столетних

Братовья мои висят.

Разожгли фашисты печь,

Автоматы сняли с плеч,

Поселились гады в доме —

Хозяевам негде лечь…

Сама сад я поливала,

Нынче видеть не могу,

Сама домик наживала,

Сама домик подожгу.

И пойду гулять по селам,

По сожженным городам,

Чужеземным новоселам

На Руси житья не дам.

       Далеко в дыму позиций

       Неприступная Москва.

       Далеко у стен столицы

       Бьются русские войска.

       Сторона моя, сторонка

       Вдовья, неутешная,

       Скольких за ночь похоронят,

       Скольких перевешают?..

       Ой, да ты не плачь, не грусти,

       Нынче слезы не в чести,

       Бей проклятых, чем сподручней.

       Мать их… господи прости.

Вянет хмелю, как подкошен,

Пересохла в вишне сласть…

Накопила девка грошей,

Сама замуж собралась.

В Оршу босая ходила,

На наряд купила шелк.

Только пиво забродило,

На войну жених пошел.

Наезжали к ночи сваты

С пограничной полосы,

Девку вывели из хаты

За две русые косы.

Не спросили сваты, верно,

Бедна ли, богата ли,

Под германским револьвером

До утра сосватали.

…И просила девка мать

Лихом дочь не поминать…

— Не видать мени веселья.

Бела грудь замучена.

Дай же, маты, жменю зелья

Самого падучего.

Дай же, маты, гострый нож,

Что на вора бережешь.

Як я сватам послужу,

Спаты рядом положу,

А не схочут сваты спаты,

Хай повинятся ножу!..

       Что ж вы к ночи не веселы,

       Новоселы, господа,

       Или сбились новоселы

       С невидимкина следа?

       А живу я, как вчера,

       Возле старого двора,

       Под забором, под мостом,

       Под березовым кустом,

       Возле города Ростова,

       Возле Марьева села,

       Меж орешника густого,

       Где медведушка жила.

       У дуба высокого,

       Вроде птицы сокола.

       На болоте, на лугу,

       Крутояром берегу…

       А если точно знать хотите

       Те крутые берега,

       Нынче сами приходите,

       Коли… жизнь не дорога.

Правил вор — германский ворон

Русским городом Орлом,

Загулял по гнездам вором,

Придушил орлят крылом.

До утра в Орле не спят,

У могил костры горят,

По орловским старожилам

Автоматчики палят.

А под утро, как спросонок,

Из могилы встал седой

Недострелянный орленок,

Горожанин молодой.

На Оке густы туманы,

Бережок с краев во льду,

Остудил парнишка раны

И промолвил, как в бреду:

— Не считай меня убитым,

Мой орлиный комсомол,

Невидимым, позабытым

Я вернусь в родной Орел.

Если раны вспыхнут болью,

Я, товарищ, не паду,

Все, что скажешь, — я исполню,

Где прикажешь — я пройду.

Смерть навеки мне знакома,

Сталь оружья по плечу.

Я Орловскому райкому

Лично взносы уплачу!..

       А покуда пушки бьют,

       Дон да Волга битвы ждут,

       Мы и сами над гостями

       По-хозяйски правим суд.

       — Хлеб советский ели?

                                  — Ели!

       — А хозяев как жалели?

       — Мед советский пили?

                                  — Пили!

       — Чем хозяевам платили?..

       Не остывшею золой,

       Непромыленной петлей!..

       Нынче жита не косили,

       Все добро пошло в разор…

       …Именем всея России

       Кровью пишем приговор,

       Втихомолку, ночью мглистой,

       В полдыхания дыша…

       . . . . . . . . . . .

       Нынче с каждого фашиста

       Причитается душа.

Ниже трав и тише вод

Невидимка в бой идет,

Стежки тайные сплетая,

Ступит где —

             врагу беда, —

Бомбовозы не взлетают,

Замолкают провода,

Динамитом пахнут грозы,

И спасенья нет от гроз, —

С ходу рвутся паровозы

       броневые

              под откос.