Земля наша велика и обильна... - [47]

– Надо переставать, – ответил я с неловкостью. – Думаешь, у немцев, англичан или французов нет побед? Да побольше, чем у нас… Но как хвастаться, когда сидят за одним европейским столом?

Он на миг замолчал, подумал, а когда заговорил, в голосе послышалось недолгое колебание, затем снова такой же напор, словно перепрыгнул барьер и понесся галопом:

– Ладно, с французами не будем о Наполеоне…

– А с татарами, – добавил я, – о Казани. Разве что хвастаться победами над половцами и печенегами, те не ответят? Но тем более недостойно попирать мертвых. Мы все садимся за общий стол, сливаемся в один человеческий род, как можно бахвалиться кровопролитием в семье?

В трубке послышалось сердитое сопение, донесся недовольный голос:

– Все вроде бы правильно, но это слишком… правильно. Для таких людей, которых еще нет. И для будущих отношений. А мы – политики! Что значит – живем сегодняшним днем и дело имеем с сегодняшним народцем, из которого говнецо еще давить и давить. Так я готовлю массовое зрелище?

– Готовь, – согласился я.

Мобильник отключился, я некоторое время смотрел невесело на экранчик. Ладно, вернемся к нашим баранам. Бритоголовые уверены, что нация – это чистота крови, чуть более продвинутое большинство уверено, что нации – это этносы, но самые продвинутые понимают, что в этом случае из русских пришлось бы исключить очень многих, в первую очередь миллионов двадцать татар, потому эти продвинутые утверждают безапелляционно, что нация – это языковая общность. То есть все, кто говорит на русском, – уже русские.

Ерунда, конечно. На английском говорят в Канаде, Новой Зеландии, Индии и даже в Черной Африке, на немецком – не только в Германии, вот Швейцария тоже считает его родным языком, словом, язык тоже ни при чем.

А при том только созданные писателями легенды о великом происхождении, о божественных предках, о величайших подвигах, которые, оказывается, совершили наши далекие, очень далекие герои-прародители. Никакая экономика не в состоянии создать нацию, но ее создают такие, как тот умелец со «Словом о полку Игореве» или другие с «Велесовыми книгами», этрусками и херусками, пеласгами и троянцами, арийцами и гиперборейцами. Создают так, как нацию поляков создал Сенкевич своими великолепнейшими романами о героическом прошлом Польши, как создал нацию финнов Леннрот эпической «Калевалой», немцев – Шиллер и Гёте, а евреев – Сидор Перельман из Одессы, придумавший и навязавший группке энтузиастов так называемый язык иврит.

Все они выискивают в прошлом великие деяния потомков, спорят об их национальности, принадлежности к племенам, ибо чем больше у нас в прошлом героев и великих деятелей, тем мы сами лучше, понятно. У кого-то корни в самом деле уходят глубоко, евреям в этом повезло, русским куда труднее доказывать свое родство с гиксосами, как делают это украинцы, а теперь уже и туркмены, но творят легенды все. Я помню дебаты, когда подвергалась сомнению подлинность «Слова о полку Игореве», это было очень важно для самосознания русских, страсти кипели нешуточные, точно такие же кипят со времен Ломоносова и до наших дней о происхождении Рюрика: немец или славянин?

На сайтах наиболее крайних националистических обществ в русские безоговорочно записаны скифы, сколоты, росколаны и все-все сарматские племена, которые хоть каким-то боком касались славян или проходили по их территории, а также упорно ведутся дискуссии и выискиваются доводы, чтобы причислить к русскости протоарийские племена. Да, конечно, славяне вышли тоже из арьев, как и, скажем, германские народы, но здесь важно доказать, что арьи – это именно славяне, а германцы – это так, отколовшаяся веточка и впоследствии заговорившая на другом языке, а вот арьи и говорили все на русском!

Начало созданию русской нации положил Пушкин, первым заговоривший на придворных балах на русском языке, создавший литературный язык, заставивший всю образованную Россию вдруг ощутить, что вовсе не обязательно отказываться от русского языка и говорить на французском, чтобы чувствовать себя культурным человеком. По его примеру писатели и поэты начали создавать скелет новой нации, заново писать, а кое-где и переписывать историю, именно тогда было найдено «Слово о полку Игореве», Афанасьев и Даль начали записывать русские сказки и легенды, Даль составил свой знаменитый словарь, композиторы дружно написали героические оперы на историческую тему: «Хованщина», «Иван Сусанин», «Борис Годунов»… и с этого начала создаваться русская нация. Кстати, немало для ее становления сделал еврей Гильфердинг, собравший на русском Севере массу уже утерянных в центральных областях героических былин о киевских богатырях и Владимире Красно Солнышко. Правда, в наших кругах принято считать его немцем, но в данном случае это неважно: главное то, что нация может создаваться даже представителями другой нации.

Собственно, началом отсчета возникновения русской нации можно считать тот день и час, когда вслед за Пушкиным в великосветском салоне какой-то княгини решились заговорить вместо «приличного» французского на языке слуг, извозчиков и крестьян. Россия – не исключение, абсолютно во всех странах национализм начинался с культурологической работы писателей и поэтов. Нация возникает из культурной общности, потому те армяне, что живут в Москве уже века, давно русские… Стоп-стоп, здесь подходим к очень важному моменту. Нация, следовательно, не врожденное нечто, как группа крови, нацию можно оставлять в прошлом, переходить в другую, то есть нацию можно выбирать! К примеру, десятки тысяч человек ежегодно оставляют Россию и переезжают в те же Соединенные Штаты, а там у них в паспортах появляется новая национальность: «американец».