Земля Мишки Дёмина. Крайняя точка - [81]

— Что нового, Виталий Константинович? Гляжу, в этом году совсем другим путем идете. Каждый год — новая дорога. Есть что-нибудь поглубже? — полюбопытствовал дед.

— Нынче сверху решили пройти, по Мастерку. Район левых притоков Холодной мало исследован. Золотое дно, скажу я вам! Редкие металлы, слюда, каменная соль, строительные материалы… Великое будущее у района!

— Эх, товарищ! — вздохнул дедушка Филимон. — Каждый год слышим: «Золотое дно». Черпайте, если золотое! Чего мешкаете? А вы знай стучите молотками.

Геолог погладил бритую голову и добродушно рассмеялся:

— Основательнее выстучать, дорогой Филимон Митрофанович, надежнее. Не всё сразу. Таких районов, как ваш, по всей стране, ой-ё-ёй, сколько. Только бери! Да тяжел сундучище… Зато теперь абсолютно ясно, что в районе Холодной и ее притоков колоссальные запасы железа. Гора, у которой мы ребят повстречали, шесть лет назад нас порадовала. Оказалось, капля в море по сравнению с тем, что обнаружили по Мастерку. Прикидываю приблизительно. Нужны более тщательные исследования. Но, надеюсь, не за горами время, когда по-серьезному возьмутся за вашу кладовку.

Виталий Константинович говорил с увлечением. Бурнашев и дедушка Филимон поддакивали. Конечно, край нетронутый. И леса — глазом не охватишь, и плодородные земли, и подземные богатства, и рыба, и зверье, и даровые ягодники… То, что здесь пока берется, — пустяк.

— А вы по-прежнему живете? — спросила Валентина Ивановна.

— Да нет, вроде кое-что меняется. Вот Евмена к нам направили. Сперва председателем, а теперь, когда слили нас с колхозом имени Ильича, бригадиром работает. Однако особых изменении не видно. Планы покуда, — сказал Филимон Митрофанович.

— Значит, Бобылиху присоединили к колхозу имени Ильича? Хорошо. Теперь дела у вас двинутся. Колхоз крупный: Медведевка, Нестерово, Шипичная, Исаевка да еще Бобылиха. Целый сельскохозяйственный комбинат. Правда, далековато вы расположены от центральной бригады. Но если провести дорогу, — инженер задумался, соображая, — например, не вдоль Холодной, а через тайгу… есть старая охотничья тропа… то от Нестерова до Бобылихи будет не дальше, чем до Сахарова.

— Браво, Виталий Константинович! — просиял Бурнашев. — Будто в воду глядите. У нас так и намечено — вести дорогу по охотничьей тропе. Нелегкое дело. В иных местах гати придется строить. Этой зимой приступим к валке леса.

— Молочное хозяйство у вас неплохо разовьется, — продолжал Виталий Константинович. — Травы превосходные, и много выпасов. Поздравляю!

— Думаем об этом. Однако поздравлять рано. Получится что-нибудь, тогда уж, — проворчал дедушка Филимон.

— А вы, папаша, видно, не особенно рады объединению, — усмехнулся один из молодых геологов. — И рыбку ловите, и браконьерствуете помаленьку, и никто вам не мешает. Благодать! — Вероятно, сдержанный тон дедушки Филимона он принял за недостаток энтузиазма.

Товарищи поддержали его многозначительным смехом: «Попался, папаша?» За этим смехом что-то скрывалось.

Филимон Митрофанович гневно вскинул брови, даже голос задрожал от обиды:

— Кто это, парень, к примеру, браконьерствует?

Колька испугался, как бы дед не схватил парня за шиворот.

Виталий Константинович сурово посмотрел на смеющихся. Смех прекратился.

— Видите ли, Филимон Митрофанович, недалеко от впадения Мастерка в Холодную мы нашли мертвого лося в петле. Я вас знаю и уверен, что вы этого не сделаете, — как можно осторожнее проговорил руководитель группы.

Кольке не приходилось видеть дедушку Филимона таким. Лицо побелело, кровь отлила от щек, серые щетинистые усы казались темными.

Геологи смутились. Валентина Ивановна принялась успокаивать деда, представляя дело пустяком, не стоящим внимания.

Дедушка Филимон безучастно слушал и, по-видимому, думал как раз наоборот.

— Верно. Устье Мастерка входит в мой участок, — словно через силу, хрипловато проговорил он. — Получается, на старости лет браконьерством промышляет Филимон Нестеров… Пойдем, Евмен, поглядим.

Как их ни отговаривали, дедушка Филимон и Евмен Тихонович все-таки уплыли к Мастерку.

Вернулись они с куском стального троса, злые и неудовлетворенные.

— Трос новый, — криво усмехнулся дед. — Попробуй отпереться, если обвинят Нестерова и Бурнашева! Опытные браконьеры работали. И определить невозможно — вниз ли, по Холодной, ушли, в соседний ли район по Мастерку подались. А за такие штучки по старым таежным законам свинцовый орех положен… Пакостить на чужом участке! Нет, никто из бобылихинских на это не пойдет. Скорее сторонние. И зря ты, Евмен, на Тимоху думаешь. Тимоха вороват, но трусоват. И петли он не так ставит. Его манеру я на ощупь определю. Да и незачем ему рисковать. Мимо нас пройти трудно. Разумно ли на риск нарываться, когда ближе к Бобылихе немеченой тайги довольно…

Однако на следующий день дедушка Филимон и бригадир, прихватив ребят, отправились на Шалаву. Кто ночевал? Кто разводил костер? Имеет ли этот костер какое-либо отношение к петле, обнаруженной у Мастерка? Несколько головешек и груда пепла ничего подсказать не могли. Одно оставалось несомненным: геологи тут не останавливались. Значит, здесь кто-то был, и неизвестному удалось проскользнуть незамеченным.