Земля Мишки Дёмина. Крайняя точка - [79]

Старшие обменялись несколькими незначительными фразами. На бурю они досадовали всего лишь потому, что она помешала рыбалке.

Чай разморил обоих.

— Приустал я, — пожаловался дедушка. — Не соснуть ли нам, Тихоныч? Рыба накрыта, потерпит.

— Правда, отдыхайте. Мы выпотрошим, — вызвалась Надюшка.

Ей не перечили.

И вот Надюшка снова преобразилась в неугомонную. Попросила Кольку установить в носу долбленки сколоченный из тонких досок стол. Выскоблила его и промыла. Такая же операция была произведена и со столом на лодке дедушки Филимона.

Поставив с левой стороны берестяные чуманы, Надюшка кинула на стол хариуса.

Сверкнул отцовский нож — чик, чик, чик… Выпотрошенная рыба полетела в пустую упругу. Кусочки жира, соколки, отделенные вместе с икрой, брошены в маленький чумашек, внутренности — в большой чуман.

Колька некоторое время следил за работой девочки, чтобы усвоить приемы. Но это несложное дело долго ему не давалось. Рыба скользила, и он чуть не порезал руку, вспарывая хариусу брюшко. Особенно долго копался, отделяя от внутренностей икру и жир.

Но сегодня Надюшка как-то совсем незаметно указывала ему на недостатки, давала дельные советы. Покончив с отцовской рыбой, она перебралась в дедушкину долбленку.

К приходу взрослых рыба была выпотрошена. Оставалось только засолить.

Потом расчищали участок.

Бурей повалило несколько деревьев на дорожку между избушкой и мастерской. Их требовалось распилить и оттащить в сторону.

— Сегодня мы никуда не пойдем. Ладно, Коля? — попросила Надюшка, словно не она, а Колька был заводилой во всех делах. — Сварим обед, станем цветы собирать, ловить кузнечиков и бабочек для твоей коллекции.

Неприятная загадка

Колька научился просыпаться с восходом солнца. Вскочив с нар, они бежали с Надюшкой на речку умываться. Затем разводили костер. И к приходу взрослых у них уже был готов завтрак. Многое на промысле перешло в ведение ребят. Потрошение рыбы стало их заботой. Тем более, что в этом искусстве Колька достиг значительных успехов и стал обгонять «учительницу». На ребятах лежала обязанность вытапливать жир из рыбьих внутренностей, кормить собак, заготовлять дрова для костра и печки.

Колька с удивлением вспоминал первые дни на промысле. И не без оснований. Теперь он, как в собственный дом, ступал под мрачные кедры, без трепета переходил заросшие осокой и кислицей болотца.

От прогулок по тайге у Кольки сохранялись на память высушенные между страничками блокнота сиреневые цветочки душицы, олений мох, черемша, таежный чай — бадан.

На зиму в дедушкиной избушке было заготовлено два туеса сухой черники и ведро грибов, высушенных на крыше.

Положение в походах изменилось. Колька стал ведущим, а Надюшка — замыкающим. Что касается реки, то и здесь прежний порядок нарушился. Шест прочно и навсегда перекочевал из Надюшкиных в Колькины руки. У мальчика даже появилась дерзкая мечта как-нибудь поспорить с Шалавиной шиверой.

Однажды они переправились на другой берег Холодной, километра на два выше избушки. Здесь были красивые места. Прибрежная кромка тайги кудрявилась зарослями ольхи. Ближе к реке лежала полоса шиповника, красная от плодов. Среди густого пырея мелькали голубые капли анютиных глазок, незабудок, белые головки сердечника, желтые огоньки, кукушкины слезы…

Внимание ребят привлекала большая гора. Деревья на ней не росли, но гора была светло-зеленой от покрывавшего ее мха.

— Пошли. О чем задумался? — торопила Надюшка. Девочка уже вооружилась корзиной.

Несколько дней назад у подножия горы они открыли богатые черничники — нельзя было шагу ступить, чтобы не испачкать ноги ягодами.

— Тебе не показалось, что кто-то бьет по камню? спросил Колька.

На прошлой неделе, поднявшись высоко вверх по течению Шалавы, ребята обнаружили следы недавнего костра и чью-то стоянку. Кто бы это мог быть? Дедушку удивил их рассказ. Взрослые гадали и недоумевали. Никто из охотников не мог сюда прийти. Участок числился за дедушкой Филимоном. Но дальше разговоров не пошло. Ни у Филимона Митрофановича, ни у Евмена Тихоновича не было ни охоты, ни времени отправиться посмотреть на остатки таинственного костра.

— Бьет по камню? — переспросила Надюшка. — Нет, не слыхала.

— Тогда мне почудилось… И я вот еще о чем думаю. Дедушка Филимон говорит, что у этой горы нет названия. Давай придумаем!

— Я придумала: Лысая!

— Не годится. Таких названий полно.

— Тогда Черничная!

— Хм…

Колькин взгляд упал на торчащий из песка сучок. Он пнул его ногой. Сучок не поддавался.

— Рог! — воскликнула Надюшка.

Но Колька уже и сам видел, что за сучок торчал из песка. Он присел на корточки и стал откапывать. Любопытный Мурзик — наконец-то и он научился переплывать Холодную! — подскочил и принялся рыть песок передними лапами. В работу включились также Надюшка, Горюй и Венера. Скоро общими усилиями была выкопана внушительная яма. Из нее ребята извлекли мощные ветвистые рога вместе с черепом.

Грязную, позеленевшую находку промыли в реке. На верху узкого черепа, над глазными впадинами, зияло несколько отверстий.

— Этого изюбра медведь задрал, — немедленно определила Надюшка. — Гляди, зубами корежил…