Земля любви, земля надежды. Испытание чувств - [103]

— Не бросай её, — попросил Дженаро. — У тебя большие способности. Сейчас ты занят не такой тяжёлой работой. Если будешь играть, пальцы вновь обретут былую гибкость. Что может сравниться с музыкой, сынок? Счастливы те, кто служат этой царице над всеми искусствами!

Дженаро заговорил с давно забытой высокопарностью, позабыв, что зарабатывает себе на хлеб, став тапером в борделе. Сейчас, в своём воображении, он вновь был музыкантом—виртуозом, которому подносили венки и который превыше всего ценил своё искусство. Тони вспомнился их дом в Чивите, звуки чудесной музыки, льющийся в окна солнечный свет.

— И мы с тобой были счастливы когда-то! — невольно вырвалось у Тони.

— Мы ещё будем с тобой счастливы, сынок, — отозвался Дженаро.

Глава 33

В трудные или отрадные минуты Камилия садилась за фортепьяно и непослушными руками играла этюды. Даже эти пассажи, созданные как учебные пособия для тренировки пальцев, что-то говорили её душе. Она словно бы отдалялась от всех житейских забот, переселялась туда, где они не могли до неё дотянуться.

После разговора с мужем на душе у Камилии стало гораздо спокойнее. Она убедилась в правоте матери: ей действительно удалось многого добиться. Её соперница, та Мария, которую она так боялась, гораздо больше проявляла чувств к Тони, чем к Тони к ней. Вспоминая их танец, Камилия совершенно отчётливо видела это, и была благодарна Тони за то, что он не стал ей лгать и рассказал всё искренне и откровенно. Значит, она заслужила его доверие, значит, он дорожил ею.

Как это ни странно, но Камилия, узнав, что соперница живёт здесь неподалёку, что муж встречается с ней, почувствовала себя гораздо увереннее и счастливее, чем тогда, когда только воображала себе Марию и боялась её. Страшнее всего для нас собственное воображение, с его призраками и тенями мы не в силах бороться.

Встав из-за пианино, Камилия даже протанцевала несколько па, почувствовав себя вдруг лёгкой пушинкой.

Она подошла к зеркалу, посмотрела на свои сияющие глаза, порозовевшие щёки и сказала своему отражению:

— Я счастлива! Наконец-то, я счастлива!

Но можно ли в этом мире быть счастливым надолго? Уже вечером того же дня глаза Камилии опухли от слёз, потому что она распростилась с надеждой стать матерью.

Желая получить рекомендации, как себя вести в её положении, она в тот же день отправилась к врачу, сообщила о задержке, но тот не подтвердил беременности.

— У вас всё начнётся сегодня или завтра, — сказал он. — Вы слишком хотите забеременеть, у вас задержка на психологической почве.

Камилия не поверила врачу. Ей показалось его мнение обидным и даже оскорбительным. Но он оказался прав. Уже к вечеру она в этом убедилась. Повалилась на кровать и заплакала.

Ципора утешала дочь, но сама, надо сказать, приуныла. Кто знает, не уйдёт ли теперь зять к своей пассии?

— Я не знаю, как сказать об этом Тони, — рыдала Камилия. — Он решит, что я солгала ему нарочно.

— Глупости какие! — отвечала Ципора, а про себя думала: конечно, решит. Я и сама бы так подумала.

— Ты можешь не говорить ему об этом сразу. Скажи потом, попозже. У тебя может быть выкидыш, — предложила она, подумав.

— Сказать-то я могу, но мы муж и жена... — продолжала рыдать Камилия. — Я сейчас не могу и не хочу идти ни на какие уловки. Если у меня всё в порядке, то почему я вдруг ему отказываю?

— Действительно, почему? В сложившейся ситуации это будет неразумно, — признала Ципора.

«Отказать мужу, — значит послать его к любовнице», — прибавила она про себя.

Женщины долго судили и рядили, как лучше поступить. Наконец, Ципора вынесла решение:

— Скажи, что от переживаний у тебя случилось кровотечение, оно и прервало беременность. Это будет почти что правдой.

— Наверное, ты права, — согласилась Камилия.

Но испытания этого дня не кончились. Камилия пережила ещё одно потрясение, и оно было для неё, возможно, мучительнее, чем то, которое она пережила у врача. К ней с визитом пришла та, кого она столько лет боялась и ненавидела, а потом почти перестала бояться. К ней с визитом пришла её соперница Мария! Может, Ципора, Эзекиел и даже Тони, будь он дома, и хотели бы помешать свиданию двух женщин, но решимость Марии была такова, что помешать ей было невозможно.

— Какая же она наглая, эта итальянка! — в ярости проговорила ей вслед Ципора, но Мария уже прошла в гостиную и сказала:

— Я хотела бы поговорить с Камилией наедине.

И никто не посмел возразить ей. И вот они уже сидят друг напротив друга, и каждая в душе считает, что соперница куда счастливее её.

— Я — Мария. Вы, наверное, знаете, кто я такая. Мне захотелось познакомиться с вами поближе, — произнесла Мария, натянуто улыбнувшись. — И сказать, что у Тони уже есть один ребёнок, сын, первенец, по имени Мартинью.

Поглядев на побелевшую, как полотно Камилию, она поняла, что с первого удара попала в цель. Камилия выпрямилась, напряглась и сказала:

— Я понятия о вас не имею. Не верю ни одному вашему слову! Такого просто не может быть!

Мария рассмеялась.

— Не верите? Это я не верю, что вы ничего обо мне не знаете. Иначе не стали бы разбивать статуэтку. Мне Тони рассказал об этом. А что касается нашего сына, то спросите подробности у сеньора Дженаро, я рожала ему внука в их доме. После моих родов мать Тони написала ему письмо.