Земля и Небо (Часть 1) - [6]

- Бакланов... Кочетков... Синичкин... - ответили голые вразнобой.

У последнего спина была чистая, Медведев, оглядев его, отметил: наколка-родинка на щеке, припухла красно-синяя точка. Майор знал, что этот знак на щеке означает приниженность в среде заключенных.

Синичкин странно тушевался под внимательным взглядом майора.

- Ты чего? - спросил, увидев это, Медведев. - Ну, кто тебе это поставил? - указал на родинку.

Худощавый, женственно мягкий в движениях, чуть жеманный Синичкин совсем растерялся, покраснел; заходили руки, приоткрыв наготу, которую он старательно прятал. Бакланов и Кочетков, стоявшие спокойно и открыто, улыбались ехидно.

- Что за смешки? - перевел на них суровый взгляд Медведев.

Лица у обоих мгновенно стали пусто-отсутствующими.

- Опустили они его, что... - безразлично махнул рукой Шакалов. - вот и пометили. Ему через три дня выходить, воля тоже пидоров должна знать...

- По делу можно, товарищ прапорщик, без комментариев... - раздраженно махнул на него майор. - Доложите об осужденном.

- Можно и по делу, - обиделся Шакалов, продолжил жестко: - У него срок был два года. Говорят, сознательно сел, чтобы здесь погулять с мужиками.

- Это как? - не понял Медведев.

- Работать, видать, не хотел.

- Кем же вы работали? - оглядел фигуристого красавца Медведев.

- Учителем... - хрипло сказал тот, отвернув голову.

- Во-во. Бального танца! - поднял палец Шакалов. - Детей портил, резюмировал он, - за то и сел.

- Танцуете? - без улыбки спросил Медведев.

Двое рядом стоящих голых зэка прыснули.

Синичкин покраснел, гордо и красиво повел головой:

- Н-нет.

- Кликуха Мотылек, все порхает, - оглядел бычьим взглядом учителя балета Шакалов. - Тут тоже... мотыля, наверно, бо-о-ольшого поймал...

Опять залыбились, еле сдерживая смех, зэки, стоявшие рядом с закатившим мокрые глаза от унижения и злости, уронившим безвольно руки, смирившимся со всем Синичкиным.

- Да прекратите вы! - раздраженно бросил Медведев Шакалову. - Ясно. В изолятор! - приказал, отворачиваясь от голышей. - И врача туда вызовите.

Когда зэки оделись и тронулись к выходу, Медведев окликнул старого знакомого:

- Кочетков! Я ж помню письма от матери твоей, помню...

Кочетков, остановившись, набычился:

- Умерла мать...

Медведев оглядел его - вдруг сразу ставшего согбенным и рыхлым. Поморщился, как от боли.

- Да? А жена... дети?

Кочетков неопределенно пожал плечами. Бакланов смотрел на Медведева, криво сморщившись: мол, чего пытаешь, курва, человека?

- Вижу, за два года ничего в тебе не изменилось. жаль... - сказал после паузы Медведев. - Помню, как объяснял ты на политзанятиях, кто такой козел... Помнишь?

Уходящий Синичкин вздрогнул, Бакланов подозрительно посмотрел на Кочеткова. Медведев поймал этот взгляд.

- Раньше, как я помню, вы все дрались, а теперь - не разлей вода? оглядел обоих.

Бакланов опустил глаза, пожал плечами: как хочешь думай, начальник, твое право.

- Так вот, объяснял ты нам, что козел - это тот, кто ведет баранов на бойню. На мясокомбинатах ты это видел. Козлы - значит предатели. Это ты относил ко всем активистам... Ты - не баран, не козел... Ты себя волком звал. Ах, как страшно! - язвительно помотал головой Медведев.

Кочетков стоял не двигаясь, кажется, готовый броситься на майора.

- Этакий продолжатель волчьего племени воровского... - Медведев презрительно оглядел его. - Ну, что молчишь, волчара?

- Не буду я вам говорить ничего, - не поворачивая головы в сторону Медведева, пробасил Кочетков.

- А то, что вы здесь предателей воспитываете, которые жрут друг друга, как в волчатнике, - это без вопросов, - неожиданно звонким голосом встрял Бакланов.

Пялился на Медведева взглядом дерзким, ненавидящим.

- Вломить? - уверенно спросил Шакалов, показывая дубинкой на говоруна.

Майор еле заметным кивком не разрешил, медленно оглядел Бакланова с ног до головы, что-то себе отметив в памяти.

- В изолятор. Бакланову еще пять суток.

- Во-от... - зло начал тот.

- И еще пять, - перебил его властно майор, поворачиваясь от зэков к выходу, мгновенно уставший.

Бакланов окаменел. Синичкин уже давно стоял лицом к дверям, напрягшийся, будто ждущий удара. Кочетков пялился в стену.

Медведеву отчаянно захотелось быстрей выскочить с вахты в обратную сторону - на волю и побежать домой, а там скинуть галифе, китель, встать под душ и долго-долго мыться, постепенно забывая про Зону и Баклановых, Синичкиных...

Он даже помотал головой, отгоняя жгучую эту потребность, кашлянул, быстро прошел мимо замерших зэков - опять в лагерную, закрытую зону жизни, от которой никак он не мог отвертеться...

ЗОНА. МЕДВЕДЕВ

Все, нюни нельзя распускать... вернулся - терпи. Бегу-бегу и стараюсь не думать ни о чем. Ну, Иваныч, хватит ныть...

- Товарищ майор! - наперерез шел коренастый капитан Волков, оперативник. - Опять к нам? Рад, рад.

Ну, пожали друг другу руки. Как же, рад ты, ага...

- Думаю, что теперь дружнее будем работать, а? - заглянул мне в глаза Волков. - И вообще... кто старое помянет?.. - спросил осторожно, ожидая моей реакции.

Ах ты сука продажная, заелозил, "кто старое помянет"... Знаешь мой характер покладистый, а то бы не подошел, только на летучке бы издали и зыркал, как обычно и было.