Земля и лира - [5]

Торжествует скорбной песней

Песнь о царствии в золе;

Будто бы она небесней

Брачной песни на земле.

За стеной

Город тихий — город мертвых,

Липы солнечно цветут,

Много новых, много стертых

Плит надгробных — там и тут.

Отзовись под черной плитой,

Жанн Кюжас семнадцать лет!

Что же, с лучезарной свитой

Смотришь ты на новый свет?

Или мертвое сгубило

Синий сон твоих очей,—

Распластало под могилой

Среди каменных ночей?

Или звездная тревога

Унесла тебя, несет

Мимо отчего порога

В этот свадебный полет?

Или, в брачное играя,

Будешь девою кружить,

Что бы, вечно замирая,

Мертвой не быть и не жить?

Женщина в храме

Расскажи мне что с тобою, —

Не печаль в тебе, не страх, —

Много любишь, иль с судьбою

Подружила на крестах;

Что же лунная лампада —

Не пожарищем горит,

Иль она тебе не рада, —

Ничего не говорит?

Здесь привычны и покорность

И вериги на плечах, —

Не твоя хмельная гордость

С жарким пламенем в очах.

Или вспомнить ты хотела

Над лампадою слепой —

Как над счастьем пролетела,

И без власти над собой?

Ни к чему в библейском споре

Счастье сердца, и сиять

Царской силою во взоре,

И покорною стоять.

TOUR EIFFEL

Прозрачен вечер на окне —

В притихшей зелени осенней;

Отражены дома в бассейне

И небо — в пламенном огне.

Мечтою каменною вкруг

Взволнован город, в час печальный, —

У сердца стынет как венчальный

Привычный и недобрый друг.

Тяжелой памятью припал

И бьется покаянным криком

Ушедший день пред светлым ликом,

Кого беспомощно предал.

Ты слышишь голос в крике том,

Как страшен он, на твой похожий…

Скользнул зевающий прохожий

По взгляду взглядом, — как хлыстом.

«Старик бездомный в улицах ночных…»

Старик бездомный в улицах ночных

Мечтал о чуде, в поисках ночлега,

О радостях съедобных и мясных,

О хлебе сладостном, белее снега.

К большому вкусу к жизни и еде

Прибавил он еще мечту надежды —

Найти бы золото, что бы в беде

Сухая боль не обжигала вежды.

И счастье вспыхнуло жестоко, вдруг,

Как если б он врага на смерть обидел,

Взметнулся огненный у сердца круг,

Он золото у ног своих увидел.

На тротуаре, под большой луной,

В движениях отчетливо крылатых,

Плевок сиял монетой золотой

Среди домов тяжелых и богатых.

«Умирали розы на кресте…»

Умирали розы на кресте,

Жарко свечи таяли в тумане,

Говорил священник о Христе,

Говорило сердце об обмане.

Не пойдет священник за Христом,

Сердце тоже не умрет с любовью,

Только вечность каменным перстом

Лучшим всем грозит крестовой кровью.

И герои гибнут на местах,

Ничего иным от них не надо:

Крепки гвозди на больших крестах,

Чтоб земное вытянуть из ада.

За стеною — городской сполох,

Глухо заперты чужие двери,

Грязный нищий знал, как сам он плох,

Чтобы, день большой, любить и верить.

Босяк. Поэма

Средь камней и ночи зимней,

В темном образе калек,

Под росою снежной, синей,

Засыпает человек.

Нищете своей послушный,

День холодный и ненужный

Он прошел, спеша пройти,

Потому что всем он лишний,

Потому что только нищий

Он, без цели и пути.

Ночь теперь. Ночные своды

В ярких звездах. Синь легка.

И несет стальные воды

Прочь столичная река.

Легко-каменной свободой,

В споре с дикою природой,

К звездам высятся дома.

Нищий к ним идет и ищет

Дом знакомый. Ветер свищет,

Снегом искрится зима.

Над рекою тени арок,

Свет хрустальных фонарей, —

От рабов царя подарок, —

Золотых полет коней.

Он проходит мост широкий,

Тротуар ночной и строгий,

Мягкой лестницы уклон;

Света тихое мерцанье,

Двери настежь, восклицанье, —

Как к себе заходит он.

Друг он опытный и нежный, —

Человек среди людей, —

Отряхает иней снежный

На смеющихся детей.

Отражает свет зеркальный

Стол под скатертью овальный,

Жаром дышащий обед,

И улыбки, и наряды,

И глаза, что гостю рады…

Сам он празднично одет.

— Вы откуда? — «Из больницы,

И не доктор я опять:

Все больные будто птицы

Улетели погулять.

Нынче я — садовый гений:

В дальнем поле в день весенний

Снова встретимся, и мы —

Уговор такой меж нами —

Пустошь сделаем садами,

В парках скроются холмы.» —

Гостя слушают и рады

Слову каждому внимать,

И детей сияют взгляды

И на гостя и на мать.

Говорит умно и много,

Весело, порою строго

И печально иногда;

Добрый он как надо людям

Власть имеющим и судьям,

В жизни праведным всегда.

За окном в огнях чугунный

Открывается балкон;

Вся земля и вечер лунный —

Как сбывающийся сон.

И террасы этажами

На домах больших — садами,

В лунном серебре цветут;

Гости, скрипки, звуки льются,

Все влюбленные, смеются,

Из цветов венки плетут.

Он прославлен, он играет,

И рояль большой звучит,

Сердце счастьем замирает,

Мир внимает и молчит.

Белыми к рылами руки

Опираются на звуки

И грозят судьбе слепой;

Он с землей летит, несется,

Во вселенной счастьем бьется, —

Увлекает за собой.

Видит он как воплощают

Звуки вечную мечту:

Хочет он, как души чают, —

Не погибнуть на лету;

Испытать и царство славы,

Жертву сладостной отравы,

И свободу, и любовь;

Чувство невозможной смерти,

И сиянье звездной тверди,

Сердца творческую новь…

Фейерверки над рекою

Звездной россыпью горят,

Смелой ловит он рукою,

В ночь бросает их опять.

Этот праздник — в честь удачи,

И не может быть иначе —

Он творил для всех людей:

И машины и турбины,

И не гнутся нынче спины

У отцов и матерей;

И техническою новью

Овладело и дитя.

— Как вы сделали? — «Любовью!»—

Отвечает он шутя.

Он строитель, — вот награда! —

Будет лучшее… И рада

Сотворенному душа.